– Так смешно, птичка в золотой клетке, устала я. Вот и опять мой детский страх вернулся. Так хочется рвануть куда-нибудь в горы, любоваться звездным небом и не думать ни-о-чём. Но нельзя! Концерты, гастроли, неустойки. Устала, хочу простого счастья, приходить домой и утыкаться носом кому-нибудь в плечо, и тихо жаловаться на неудачный день, а может просто молчать и говорить без слов. Идиотка, и кому нужны твои мечты? Одним нужна молчаливая барби, другим хайп, третьим деньги. И где ходит ее принц не понятно. Хотя никогда не любила принцев, лучше уж дракон.И вообще заведу себе папика, буду ездить путешествовать и заниматься благотворительностью, да в салонах и бутиках пропадать. Что там говорил Алекс про день рождения у какого-то олигарха? Надо узнать поподробнее про него. Вот его и соблазню. Квартиру Алекс ещё не успел снять, так что придётся возвращаться в безликий номер в гостинице. Дожила, приехала в родной город, и даже мне не с кем встретиться. Мать давно завела новую семью и про старшую дочь забыла. У отца тоже своя семья. Подруг я завести не успела, даже бывшего любовника нет. Так что придётся напиваться в хлам, в одиночестве за закрытыми стенами, – думала Асилия, смывая сценический грим.

 Девушка уже начала идти на выход, как опять зашёл Алекс. Да не один, а с парочкой полицейских.

– Сил, им нужно взять твои показания.

– Неужели? Нельзя никак обойтись без меня? – спросила Асилия.

– Нельзя.

– Что вы хотели узнать?

– Вы подтверждаете, что на вас напал Игорь Мнимый? – строго спросил один из полицейских.

– Уж простите, я не успела у него паспорт спросить, – съехидничала она и подумала. – придумали тоже, как будто он представлялся.

– Нам нужно, чтобы вы пришли на процедуру опознавания.

– Сейчас?

– Можно завтра утром.

– И на том спасибо, я тогда ушла.

– В восемь утра ждём вас на Петровке.

– Ага, обязательно буду, адиос.

– Как же хочется принять ванну и смыть с себя этот дурацкий день, – мечтала Асилия, идя к такси. Она отвыкла от пробок, хотя из-за позднего времени сравнительно быстро доехала до гостиницы, но все равно устала.

В номере пахло, как в цветочном магазине.

– Убью Алекса! Сколько раз я просила не везти цветы ко мне, так и задохнутся не долго, – сказала вслух Асилия.

На столике лежали всякие коробочки с другими не цветочными подарками.

– Интересно, что там? – подумала Асилия.

Больше всего её взгляд притягивала небольшая книжечка. Она была в твердой коричневой коже и приятная на ощупь. Асилия взяла её с собой в ванну, чтобы почитать. Она наполнила ванну мягкой пеной, включила расслабляющую музыку и взяла с собой бутылку холодного «Cristal Rose», и ещё само собой бокал. Это розовое шампанское имело долгое послевкусие, и оно было с нотками клубники. Кстати, клубнику в шоколаде она тоже захватила, как говорится, пировать, так пировать.

Когда плечи утонули в бархатистой воде, Асилия наконец почувствовала, как напряжение начало покидать тело. Она сделала глоток шампанского и открыла книжку, и на первой же странице чуть не ушла под воду. На неё смотрела она сама. На обложке был сделан умелый коллаж, кто-то явно умеет пользоваться фотошопом. Асилия стояла, улыбаясь на фоне Эйфелевой башни, а рядом с ней был мужчина. И вот его на этом фото точно быть не могло, потому что девушка его точно не знала, а он так покровительственно её обнимал, как будто они знакомы вечно. Но всё же его лицо ей показалось знакомым.

– Где же мы могли встречаться? – думала Асилия, рассматривая книжку.

На титульном листе было написано: “Игорь Мнимый для Асилии Вандт”.

Мнимый? Что за фамилия такая? Где-то я её уже слышала. Точно, это же тот маньяк, – вспомнила Асилия и чуть второй раз не ушла под воду, когда до неё дошло, кто он такой. Ей не хотелось читать его бредни, но любопытство взяло вверх. Шампанское было забыто, вода давно остыла, а она не могла оторваться от чтения. Асилия как будто разговаривала с ним через его записи. Словно он её чувствовал и понимал. Она понимала, что её никто никогда так не любил. И, возможно, никогда не полюбит. Ей стало стыдно. Он же не желал ей ничего плохого. Однако сейчас они повесят на него всех собак. Ей хотелось мчаться и его вызволить из тюрьмы. Но она понимала, что ночью ничего не решится.

– Утром! Я пойду к нему утром и посмотрю в его глаза, – подумала она, – хотя нет, невозможно ждать! В крайнем случае, деньги решают всё. Вытащу его в любом случае. Если уж не он мой человек, то кто? Кто сможет заглянуть в душу? И так понять меня?

Асилия надела спортивный костюм и вызвала такси.

– Сегодня она будет не Асилией Вандт, а просто Алисой, – подумала Асилия, сказав о себе от третьего лица.

После прочтения дневника Алиса вдруг осознала, что всё, что знала о себе, об этом незнакомом ей человеке и о том, что она делала всю свою жизнь, не имело никакой ценности. Её все напускные или надуманные страдания, её Дон Кихот, её Мастер, её походы к психоаналитику, и её концерты блекли по сравнению с человеком, который выбежал к ней на сцену. Из записей в дневнике она поняла, что он пережил то, что никто не испытывал. У него никогда не было шанса стать успешным и здоровым. У него была опасная болезнь Паркинсона, но он никогда не унывал. В этом человеке был человек. В нём не было красивых фасадов. В нём был стержень. После её отрицания того, что она узнала из дневника, она словно познала дзен и приняла новую действительность. Всё материальное ушло на второй план. Она поняла, что искала всю свою жизнь именно его, хотя у него и нет карьеры великого писателя. Он был живым в отличие от тех, кто хоть и жил красивой жизнью, но были мертвы. Наконец, она приехала к нему в тюрьму и внесла за него залог, потому что полиция была против того, чтобы его отпустить.

– Асилия, почему ты пришла ко мне? – с удивлением на лице спросил Игорь, у которого до этого момента был разрушен мир.

– Наверное, я просто безумная!

– Тогда я тоже безумец!

– Я хочу узнать тебя поближе. Ты не хочешь прогуляться со мной по Софийской набережной? – с надеждой спросила Асилия.

– Само собой!

Асилия заказала такси, и через несколько минут машина была уже около них.

Они сели на заднее сиденье. Таксист заметил их увлеченность друг другом и не стал надоедать разговорами. Он лишь включил ненавязчивую музыку. Наконец, они вышли из такси и начали прогулку по набережной. Они начали свой путь от рядом стоящего храма.