Женщина принесла два бокала:

– Я сказала, чтобы их приписали к счету. Выпивка здесь что надо.

Динни подняла бокал и пригубила. Женщина осушила свой одним глотком.

– Не могу без этого. Представляете себе страну, где не достанешь выпить!

– Люди все равно достают.

– Ещё бы! Но, говорят, спиртное там дрянь.

Динни отметила жадное любопытство, с каким глаза женщины скользнули по её пальто, платью и лицу.

– Простите, у вас свидание? – неожиданно спросила та.

– Нет. Я поем и пойду домой.

Женщина вздохнула.

– Скорей бы уж она принесла эти чёртовы сигареты! Официантка вернулась с бутылкой портера и пачкой сигарет. Поглядывая на волосы Динни, она откупорила бутылку.

– Уф! – вздохнула женщина, глубоко затянувшись своей "дешёвкой". Очень курить хотелось.

– Остальное сейчас подам, – объявила официантка.

– Я вас случайно не видела на сцене? – поинтересовалась женщина.

– Нет, я не актриса.

Возвращение официантки помешало очередному вопросу. Кофе оказалось горячим и лучше, чем предполагала Динни. Она успела выпить почти всю чашку и проглотить большой кусок сливового пирога, прежде чем женщина, сунув в рот маринованный орех, заговорила снова.

– В Лондоне живёте?

– Нет, я из Оксфордшира.

– Я тоже люблю деревню, только теперь почти не бываю за городом. Я ведь выросла около Мейдстоуна, – отсюда рукой подать.

Женщина испустила отдающий портером вздох.

– Говорят, коммунисты в России покончили с проституцией. Ну не здорово ли! Мне один американец рассказывал. Он был журналист. До чего бюджет изменился! Ничего подобного ещё не бывало, – продолжала она, с таким усердием выпуская клубы дыма, как будто это облегчало ей душу. – Жуткая у нас безработица!

– Да, она на всех отражается.

– Насчёт всех не знаю, а на мне здорово. – Взгляд женщины стал тяжёлым. – Вам, наверно, неудобно такие вещи слушать?

– В наши дни надо много наговорить, чтобы человеку стало неудобно.

– Вы же понимаете, я не с епископами путаюсь.

Динни расхохоталась.

– А они, что, не такие, как все? – вызывающе бросила женщина. – Правда, как-то раз я наскочила на одного священника. Вот он говорил так, как я ещё не слыхивала. Ну, конечно, я не могла сделать то, что он советовал.

– Пари держу, я его знаю, – отозвалась Динни. – Его фамилия Черрел.

– Точно! – воскликнула женщина, и глаза её округлились.

– Он мой дядя.

– Вот оно что! Так-так. Смешной всё-таки наш мир. И не такой уж большой. Хороший он был человек, – прибавила женщина.

– Он и сейчас жив.

– На свете таких мало.

Динни, ожидавшая этих неизбежных слов, подумала: "Вот тут и полагается заводить: "Заблудшая сестра моя!.."

Женщина насытилась и удовлетворённо вздохнула.

– С удовольствием поела, – объявила она и встала. – Очень вам благодарна. А теперь пойду, иначе ничего не заработаю: для нашего дела, поздно будет.

Динни звякнула колокольчиком. Официантка появилась с подозрительной быстротой.

– Счёт, пожалуйста. И не можете ли разменять вот это?

Официантка опасливо взяла кредитку.

– Я сейчас, – только приведу себя в порядок, – предупредила женщина и скрылась в дверях.

Динни допила кофе. Она пыталась понять, что значит жить так, как живёт эта женщина. Официантка принесла сдачу, получила на чай, поблагодарила и ушла. Динни вернулась к прерванным размышлениям.

– Ну, – раздался позади неё голос женщины, – не думаю, что нам приведётся встретиться, но всё-таки скажу: вы – молодчага.

Динни подняла на неё глаза:

– Вы сказали, что вышли без ничего. Это значит, что у вас и дома ничего не было?

– Ясное дело, – подтвердила женщина.

– Не откажите взять себе сдачу. Остаться в Лондоне без денег – просто ужасно.

Женщина кусала губы. Динни заметила, что они дрожат.

– Не хочется мне брать у вас денег: вы были так добры ко мне, – замялась женщина.