— Ну как, Бидди? — спросил он наконец.

Бидди ничего не ответила; привычка быть матерью наложила особый отпечаток на ее маленькое, бледное, овальное личико и развила в ней удивительную способность молчать. Но круглощекая Сюзи тотчас сообщила:

— Билли умеет есть косточки.

После этого заявления опять наступила тишина, и пока Тод снова не заговорил, слышно было только, как жуют дети.

— Откуда все это берется? — спросил он.

Дети поняли, что он обращается не к ним, а к самому себе, и подошли поближе. На ладони у Тода сидела какая-то букашка.

— Этот жучок живет в гнилом дереве. Правда, хорош?

— Мы убиваем жуков, мы их боимся… — Это заявила Сюзи.

Они тесно сгрудились вокруг Тода: Билли стоял на его широкой ноге, Сюзи уперлась локтем в объемистое колено, а тоненькая Бидди прижималась к могучему плечу.

— Зря, — сказал Тод, — жуки хорошие.

— Их птицы едят, — сообщил Билли.

— Этот жучок питается древесиной, — сказал Тод. — Он проедает дерево насквозь, и оно гниет…

Тогда заговорила Бидди:

— И больше не дает яблок!

Тод положил жучка на землю; Билли слез с его ноги и принялся его топтать. Мальчик старался изо всех сил, но жучок остался цел и вскоре исчез в траве. Тод его не останавливал; потом он взял мальчика и водворил обратно к себе на ногу.

— А что, Билли, если я на тебя наступлю? — спросил он.

— Как?

— Я ведь тоже большой, а ты маленький.

Билли изумился, и на его квадратном личике появилось строптивое выражение. Он сумел бы дать отпор, но ему уже успели внушить, что каждый должен знать свое место. Тишину нарушил захмелевший шмель, запутавшийся в золотых, как колосья, пушистых волосах Бидди. Тод пальцами вытащил шмеля.

— Красавец, правда?

Дети сначала было отпрянули, но теперь вернулись на место. А пьяный шмель неуверенно ползал в большой горсти Тода.

— Пчелы жалят, — сказала Бидди. — Я раз упала на пчелу, и она меня ужалила.

— Ты первая ее обидела, — сказал Тод. — А шмель ни за что на свете не ужалит. Погладь его.

Бидди протянула худой пальчик, но не решалась дотронуться до насекомого.

— Смелее, — сказал Тод.

Бидди открыла рот и, набравшись смелости, погладила шмеля.

— Он мягкий, — сказала она, — почему он не жужжит?

— Я тоже хочу погладить, — сказала Сюзи, а Билли нетерпеливо прыгал на ноге Тода.

— Нет, — сказал Тод. — Только Бидди.

Все молчали, пока собака не подняла морды, черной с розовато-белым пятном на переносице; она потянулась к шмелю, словно тоже желая его приласкать.

— Нет, — сказал Тод; собака поглядела на него, и в ее желто-карих глазах появилась тревога.

— Он ужалит собаку в нос, — сказала Бидди, а Сюзи и Билли еще теснее прижались к Тоду.

В ту самую минуту, когда головы собаки, шмеля, Тода, Бидди, Сюзи и Билли могли бы уместиться в петле диаметром в три фута, Феликс вылез из автомобиля Стенли и, пройдя в сад, увидел эту идиллическую группу — всю в солнечных бликах, на фоне листвы и цветов. Была в этом какая-то особая значительность, — тут билась сама жизнь, словно в хорошей картине или песне; она была пронизана по-детски чистым восторгом и удивлением, рядом с которыми меркнут все другие чувства; тихая заводь простоты, где сразу замирают все лихорадочные стремления и страсти. Может быть, Феликс ушел бы, чтобы не мешать, но собака заворчала и завиляла хвостом.

Они отослали детей на луг, и тут Феликс, как всегда, немного растерялся, не зная, с чего начать разговор с братом. Доходят ли до сознания этого великана простые житейские вещи? Захочет ли он вникнуть в суть дела?

— Мы приехали вчера, — сказал Феликс, — Недда и я. Ты, наверное, знаешь про Дирека и Недду.

Тод кивнул.

— Что ты об этом думаешь?

— Он хороший паренек.

— Да, — пробормотал Феликс, — но зато настоящий порох!.. Этот пожар у Маллорингов — к чему он может привести? Нам, старина, надо быть начеку. Не можешь ли ты пока отправить Шейлу с Диреком за границу проветриться?

— Не захотят.

— Но в конце концов они от тебя зависят!

— Не говори им этого, иначе я их никогда больше не увижу.

Феликс оценил всю простодушную мудрость этого замечания и растерянно спросил:

— Что ж нам делать?

— Сидеть спокойно.

И Тод положил руку на плечо брата.

— А что, если они действительно попадут в беду? Этого боятся и Стенли и Джон. И о маме надо подумать. — И с внезапным жаром Феликс прибавил: — А я не могу видеть, как волнуется Недда.