— Мария Ивановна, это не она, это ваш муж…

— Ах, Ефим Миронович, я все понимаю! — с душераздирающим вздохом перебила женщина доктора. — Но она… На ней ведь тоже часть вины! Неужели она не знала, не догадывалась, какую боль я испытаю?

Катю стала бить мелкая дрожь, словно она сама глотнула из ледяной проруби. Она вдруг отчетливо, очень ясно представила Нелли после ухода Алексея — ошеломленную, измученную женщину. Убитую горем, подурневшую.

«Нет-нет, нельзя впускать такие мысли в себя! — испугалась Катя. — Я и в самом деле сойду с ума, если начну думать об этом!»

В их любовном треугольнике все будет по-другому. Конечно, Нелли предстоят несколько неприятных минут. Но Алексей, разумеется, сделает все, чтобы смягчить удар. В моральном и материальном плане. Пусть все оставит Нелли — не жалко. Он будет жить у Кати. Она, Катя, разумеется, будет позволять ему встречаться с дочерью сколько душе угодно. Нелли — современная, интересная женщина, не то, что эта тетеха в соседней комнате. Через некоторое время Нелли найдет себе нового спутника жизни, какого-нибудь приличного, весьма достойного мужчину. Недаром же в народе говорится: сорок пять — баба ягодка опять! Да, к тому сроку, на который намечен уход Алексея из семьи, Нелли будет именно сорок пять. Гм, еще совсем нестарая… И они все будут дружить семьями. Добрые, благородные, современные люди…

— Я просто места себе не нахожу. Да, знаю — время лечит, — бормотала в соседней комнате женщина. — Наверное, когда-нибудь эта боль будет не так остра. Но никогда я не смогу забыть того дня, когда он сказал, что больше не любит меня. Да, у меня есть дети, есть работа, есть хорошие друзья… Я об этом Помню. Только… только в тот день моя душа умерла.

— Моя душа умерла… — одними губами прошептала Катя.

И будущее, которое она представляла относительно благополучным и четким, вдруг стало рушиться на ее глазах. Она — милая, молодая женщина — станет виновницей чужого горя. До сегодняшнего дня ей было все равно, что будут чувствовать Нелли и Полина, а теперь Катя поняла: им будет очень больно.

И ей стало совсем не по себе. Она не хотела причинять кому-то зла! Ведь зло имеет свойство возвращаться!

«Моя душа умерла…» — повторила Катя еще раз слова незнакомой Марьиванны, как будто они имели непосредственное отношение и к ней, к Кате.

Теперь в кабинете за дверью говорил доктор — спокойно, увещевающе…

Минут через десять женщина и доктор вышли из кабинета. По лицу Марии Ивановны было видно, что она плакала, но теперь почти успокоилась.

— Ну-с, у нас еще пациентка… — благожелательно произнес Ефим Миронович. — Прошу.

Он приветливым жестом распахнул дверь. Был Ефим Миронович невысок, кругл и абсолютно, младенчески лыс. Пожалуй, более мирный облик трудно и вообразить, но Катя с каким-то ужасом шарахнулась от доктора.

— Нет-нет! — забормотала она. — Я не… Я передумала!

— Почему же? — с немного обиженной улыбкой спросил тот.

Страдалица Мария Ивановна давно ушла, казалось, унеся с собой все свои печали. Но слова ее остались: они витали в полутемном «предбанничке», точно дым. «Моя душа умерла…»

— Я… я потом к вам зайду! — Катя пулей выскочила в коридор, словно безобидный Ефим Миронович мог поймать ее и вытрясти всю правду.

…Вообще-то Катя была человеком, которого трудно заставить в чем-либо сомневаться. Но уж если она начинала сомневаться, это было всерьез и надолго.

Она сомневалась целый вечер и целую ночь. Утром беспокойство с тройной силой напало на нее.

Работать она не могла.

Катина должность называлась — «офисный менеджер», и работа заключалась в том, что Катя обязана была с утра до вечера сидеть на телефоне и принимать заказы от разных строительных организаций, иногда — от частных лиц.

Катина фирма занималась исключительно перепродажей керамической плитки — то бишь дистрибьютерством. Разновидностей этой самой плитки и способов ее применения была масса. Дешевая и элитная, для облицовки фасадов загородных вилл и обычных ванных комнат, для бассейнов и кухонь, метлахская и кислотоупорная… Плитка от обычных подмосковных заводиков и зарубежных производителей — в основном из Италии и Испании. Конечно, быть посредником не так уж почетно, но в большинстве случаев без этого самого посредничества не обойтись…

Работу свою Катя любила.

Ну, не любила, а относилась к ней с большим почтением. Во-первых, ей неплохо платили. Во-вторых, имидж строгой и эффектной офисной дамы был ей к лицу. Она обожала корпоративные вечеринки, где непринужденное веселье сочеталось с абсолютной закрытостью каждого персонажа. Она любила саму себя на своем рабочем месте — в классическом костюме-двойке и элегантных туфельках-лодочках. Любила эту игру с дистанцией — между сотрудницами и между непосредственным начальством.