Внезапно в тишине раздался звонок.

— Алло! — раздраженно произнесла Катя в трубку, намереваясь отчитать всякого, кто осмелился побеспокоить ее в такой час.

— Катя? — прошелестел издалека голос. — Ты — Катя?..

— Да, — растерянно ответила она. Голос был не мужской и не женский. Очень странный голос — словно он принадлежал призраку. И как будто она уже слышала его когда-то…

— Зачем ты это сделала, Катя? — с укором прошелестел загадочный собеседник. И тут она вспомнила — Мика говорил о каком-то звонке.

— О чем это вы? — сурово спросила Катя. Ей стало как-то не по себе. — И вообще, неплохо бы представиться!

— А разве ты не догадываешься, кто я?

— Нет, — честно ответила Катя. — И не собираюсь себе голову ломать. Вы что, решили в ток-шоу вопросов и ответов поиграть?

— Могла бы и догадаться, — бесстрастно произнес голос. — Я — Нелли.

Нелли! Жена Алексея! От неожиданности Катя едва не выронила трубку.

Сердце у нее забилось, как сумасшедшее, и тысяча самых разных мыслей закружились в голове. Зачем она понадобилась Нелли? Откуда у Нелли ее телефон? Кто рассказал Нелли о ней, о Кате? И вообще, что это значит?! А если это другая Нелли — разве только у жены Алексея такое имя?

— Ка… какая еще Нелли? — неуверенно спросила Катя.

— Разве ты не слышала обо мне? Странно, — удивился голос. И Катя наконец окончательно определилась — он принадлежал женщине. — Я — Нелли Караваева.

Все-таки она! Катя снова едва не выронила трубку.

— Нелли Караваева? — пробормотала она. — Что же, слушаю вас.

— Нет, это я тебя слушаю! — Собеседница на том конце телефонных проводов как будто обиделась.

— Но… но я не знаю… разве я должна вам что-то говорить? — растерялась Катя.

— А разве нет?

«Знает… она все знает… — догадалась Катя. — Но как? Кто ей сказал? Бедная Нелли — ведь она узнала о нас с Алексеем именно тогда, когда мы с ним расстались… Боже, как глупо!»

— Послушайте… — начала она, мучительно подбирая слова. — Нелли, все не так, как вы думаете. Скорее даже — наоборот! Мы с вашим мужем… то есть я…

Обычная Катина самоуверенность, как назло, куда-то исчезла.

— В общем, ничего не было. И не будет. Вы не должны переживать. Ваш муж очень вас любит, — торопливо закончила Катя.

— Я не должна переживать? — бесцветный голос на том конце провода вдруг усилился, приобрел окраску. — Замечательное предложение! Ничего не было… Ты же с ним почти три года встречаешься! Разве ты не знала, что он женат, что у него семья?

— Знала.

— Ты бы хоть на секунду представила себя на моем месте! — В голосе Нелли было столько страсти и скорби, что у Кати даже мурашки по спине побежали. — В каком аду я сейчас живу!..

Катя вскочила со стула. Именно этого она и боялась — что кто-то по ее вине будет страдать. «Моя душа умерла…» — пожаловалась доктору незнакомая Марьиванна — предвестница ее, Катиных, грядущих мук И Нелли, почти в унисон этой самой Марьиванне, добавила: «Я живу в аду!» Теперь Кате стало казаться, что она в ответе за всех брошенных жен…

— Не надо! — изо всех сил стараясь не кричать (не хватало еще разбудить сына), произнесла Катя как можно более убедительно. — Все хорошо! Я больше не буду встречаться с ним. Все кончено…

— Кончено, как же! Он заявил мне, что уходит, — перебила ее Нелли. — Ты потребовала, чтобы он бросил меня, и он меня бросил.

— Я ничего не требовала! — ужаснулась Катя. — В последнюю нашу с Лешей встречу я сказала ему, что не могу так больше жить, что мне вас жаль, и вообще…

Катя осеклась. Вспомнила, что Алексей, кажется, истолковал ее слова совершенно иным образом. Выходит, он и правда решил, что она требует от него немедленно уйти от Нелли?

— Бог тебя накажет, — надменно произнесла Нелли. — И моя смерть будет на твоей совести.

В трубке послышались короткие гудки.

Катя без сил снова упала на стул.

— Что это значит? — прошептала она, с недоумением глядя на телефонную трубку в своих руках.

За окном ворочалась черная, промозглая февральская ночь, в муках рождая весну…

Катя спохватилась и стала звонить Алексею на сотовый. Набрала его номер несколько раз — и все без толку. «Абонент временно недоступен…» Звонить на городской номер Катя не решилась — можно было нарваться на Нелли.

«Зачем она заговорила о смерти? — лихорадочно размышляла Катя. — Она что, руки на себя хочет на-дожить? Нет, нет, невозможно… Если бы она действительно хотела умереть, то не стала бы разыгрывать театральное представление. Но все равно — она очень страдает. И она считает во всем виноватой меня!»

Только сейчас Катя поняла, почему так страшилась причинить кому-то боль. Она явственно ощущала переживания Нелли, ее ненависть. Есть люди толстокожие, которые не чувствуют подобных вещей, — им все равно, если по их вине кому-то становится плохо. Вот, например, дядя Митя… Наверное, он и не подозревает, что такое муки совести… Или бессонница.