Шрифт:
Ларри ответил грустно:
– Если бы это было так, Кит!
Теперь Кит сам готов был в отчаянии заломить руки.
– Ты что-нибудь взял... с тела?
– Когда мы боролись, выпало вот это.
Ларри протянул пустой конверт с южноамериканской маркой, на конверте был адрес: "Патрик Уолен, отель Саймона, Фэррьер-стрит, Лондон". У Кита снова екнуло сердце.
– Брось это в камин, - сказал он, но вдруг нагнулся, чтобы вытащить конверт из огня. Ведь тем самым он становился как бы сообщником этого... этого... Однако он не тронул конверта. Бумага потемнела, покоробилась и превратилась в пепел.
Кит повторил вопрос:
– Что заставило тебя прийти и рассказать все это мне?
– Ты разбираешься в таких вещах. Я ведь не хотел убивать его. Я люблю эту девушку. Что мне делать, Кит?
До чего же он прост! Спрашивает, что ему делать! Как это похоже на Ларри! И Кит спросил:
– Как ты думаешь, тебя никто не видел?
– Улица темная и глухая, и никого там не было.
– Когда ты совсем ушел от нее?
– Около семи.
– И куда пошел?
– Домой.
– На Фицрой-стрит?
– Да.
– Кто-нибудь видел, как ты входил?
– Нет.
– Что ты делал с тех пор?
– Сидел у себя.
– Никуда не выходил?
– Нет.
– И не виделся с этой женщиной?
– Нет.
– Значит, ты не знаешь, что она делала все это время?
– Нет.
– Она способна тебя выдать?
– Никогда!
– А она не истеричка, себя не выдаст?
– Нет.
– Кто еще знает о ваших отношениях?
– Никто.
– Никто?
– Кто же может знать, Кит?
– Кто-нибудь видел тебя, когда ты вечером шел к ней?
– Нет. Она живет на первом этаже. У меня есть ключи.
– Дай-ка их сюда. Что у тебя есть еще, что указывало бы на вашу связь?
– Ничего.
– А дома?
– Ничего.
– Никаких фотографий, писем?
– Нет.
– Припомни хорошенько!
– Ничего нет.
– Никто не видел тебя, когда ты вернулся к ней?
– Нет.
– А когда уходил утром?
– Никто.
– Удачно! Сиди, я должен подумать.
Да, надо обдумать это проклятое дело, столь немыслимое, невероятное! Но Кит не мог сосредоточиться. Мысли разбегались. И он снова начал расспрашивать брата:
– Это была первая встреча с ней Уолена после ею возвращения?
– Да.
– Так она сама сказала тебе?
– Да.
– Как он узнал, где она живет?
– Не знаю.
– Ты был здорово пьян?
– Вовсе не пьян.
– Сколько же ты выпил?
– Пустяки, около бутылки кларета.
– Так говоришь, ты не хотел убивать его?
– Видит бог, нет!
– Ну, это уже кое-что. Почему ты выбрал арку?
– Это было первое попавшееся темное место.
– По лицу видно, что человек задушен?
– Не надо, Кит!
– Я спрашиваю, видно?
– Да.
– Очень обезображено?
– Да.
– Ты не посмотрел, есть ли метки на одежде?
– Нет.
– Почему?
– Почему? Господи! А ты представь себе: если бы ты это сделал!..
– Ты говоришь, что лицо обезображено. Но человека можно опознать?
– Не знаю.
– Когда она жила с ним, где это было?
– Кажется, в Пимлико.
– А не в Сохо?
– Нет.
– Сколько времени она живет в Сохо?
– Около года.
– И все время на той же квартире?
– Да.
– Кто-нибудь из живущих в ее доме или на этой улице знавал ее как жену Уолена?
– Не думаю.
– Что он собой представлял?
– По-моему, он был профессиональный сутенер.
– Понимаю. И вероятно, большую часть времени проводил за границей?
– Да.
– Ты не знаешь, он известен полиции?
– Ничего не слышал об этом.
– Теперь слушай, Ларри. Отправляйся прямо домой и никуда не выходи до моего прихода. Я буду у тебя утром. Обещаешь?
– Обещаю.
– Я сегодня обедаю в гостях, но я все обдумаю. Не пей! Не болтай лишнего! Возьми себя в руки.
– Не держи меня взаперти дольше, чем это нужно, Кит!
О, это бледное лицо, эти глаза, эта трясущаяся рука!