Определение «безобидный» меня определённым образом покоробило, но переживать на этот счёт не стал, поскольку новый статус оставлял неплохие шансы вступить с местными обитателями в диалог. А фламберг никуда не денется. Наверное, есть возможность от него избавиться раз и навсегда, но сам по себе меч точно не потеряется и никто его не украдёт.

Выбравшись из кустов, я двинулся к ограде и порадовался, что на плечо больше не давит эдакая тяжесть. Ну а если меня из-за собственной беспечности сейчас прибьют, так не беда – прокачаюсь, вернусь и всех тут изведу. Уверен, труда это не составит: в деревеньке-то всего пара десятков дворов да колокольня.

Но сходу на меня никто бросаться не стал. Да бросаться было особо и некому: у открытых ворот сидел на брёвнышке один только бородатый дед в шляпе наподобие моей. И пусть под рукой у него лежала увесистая сучковатая палка, опасным противником сторож не казался. Я попытался присмотреться к нему и без толку: не удалось определить ни уровень, ни класс. Система «порадовала» сообщением о недостаточности восприятия, пришлось идти знакомиться по старинке.

– А ну стой! Ты кто таков будешь?! – встревожился дед и подтянул к себе дубинку, стоило только выйти на открытое пространство.

Я вплотную к деревенскому сторожу приближаться не стал, как не стал и представляться, просто сказал:

– Хожу, работу ищу.

Мог бы заикнуться о еде и ночлеге, но решил проверить, не обломится ли каких заданий. Не обломилось.

Правда, дед мигом успокоился и вновь опустился на бревно.

– Нищий, что ли?

– Странник.

– А одет как нищий побирушка! – выдал вздорный старикан.

– Лихие люди обобрали, – развёл я руками.

– И чего не отбился?

– Не обучен.

Дед махнул рукой и презрительно сплюнул под ноги.

– Не обучен он! Вот я в твои годы! Э-э-эх!

Выслушивать нотации нисколько не хотелось, и я спросил:

– Есть работа в деревне?

– Есть, как не быть! – подтвердил сторож, глянул в небо и покачал головой. – Как жарит! Как жарит-то, мочи нет!

– Так я пойду?

– Двигай в корчму, – разрешил дед. – Корчмарь у нас теперь за старосту.

– Теперь?

– А как прежний староста от морового поветрия со всей семьёй преставился, так корчмарь все вопросы и решает.

Я кивнул и двинулся к воротам, но только миновал их, и послышался окрик:

– Молодой!

– Да?

– Чужое возьмёшь или подерёшься с кем – вздёрнем. Сам и вздёрну. Учти!

– Ты здесь ещё и палач? – уточнил я.

– На все руки мастер! – расхохотался дед.

Он вполне мог меня чему-нибудь научить, и миг я колебался, но приставать с расспросами всё же не стал и двинулся прямиком к корчме. Репутацию мне среди деревенских жителей установили в три пункта, что расшифровывалось системой как «подозрительность и недоверие»; с таким отношением не до расспросов.

И без того, пока добрался до покосившегося здания корчмы, был освистан местными мальчишками, а какая-то шавка едва не вцепилась в ногу; уж не знаю, каким чудом удалось взять себя в руки и не приложить дворнягу заклинанием. Но выдержка оказалась вознаграждена сторицей: мало того, что не раскрылся перед местными и не уничтожил чужого питомца, так ещё стоило только шагнуть в полумрак питейного заведения, как мне начислили сорок единиц опыта. Это оказался выполнен скрытый квест деревенского привратника.

Статус стоявшего за прилавком корчмаря – лысого, пузатого и с торчащими стрелками усов на круглом щекастом лице, – определить не удалось, вновь подвело невеликое восприятие. А вот тот оценил меня в один миг и отрезал:

– Милостыню не подаю!

Я снял соломенную шляпу, вытер со лба пот и спросил:

– Может, по хозяйству нужно чего сделать? Или в деревне кому помочь?

– Никто тебе платить не станет!

– А я за харчи.

Корчмарь задумался, потом указал на заднюю дверь.

– Дров нарубишь, покормлю.

Получено новое задание: «Рубка дров»

Я не стал ни торговаться, ни даже смотреть условия, отправился на задворки корчмы, на пробу взвесил в руке тяжеленный колун и тяжко вздохнул. Дров было много.

Но правильно говорят – глаза боятся, а руки делают, справился как-то. Правда, в четыре подхода. Время от времени приходилось садиться в тенёк и ждать, пока восстановится потраченная выносливость. Работа топором сжигала её устрашающе быстро, а за час прирастало только восемнадцать единиц.