— Поворачивай! — гаркнул баритон надо мной, и снова во мне задрожали струны внутри на такую вибрацию.

Лошади резко заложили, руки Морозко крепко держали, не дали упасть, к себе прижимают, не отпускают.

— Танечка, — тихо над ухом прозвучал баритон.

— Что? — повернулась к нему с надутыми губками.

— Танечка, поедешь вечером ко мне? — вот настырный.

— Поговорить? — спрашиваю его, как будто не меня эти разговоры интересовали.

— Как скажешь, — тут же согласился Морозко.

И не пнешь его, тулуп мешает. Тогда вздохнула и чуток ворот распахнула, мол, жарко мне. А Морозко горячий, взглядом вглубь смотрит. Вот-вот, это ты еще не знаешь, что тебя ждет.

Дорога и в самом деле оказалась не близкой. Кони несли во всю прыть, а сколько еще лететь не ясно было. Когда в сказку добирались, за поцелуями время быстро пролетело, а тут я уже заскучать успела. Пригрелась на груди мужчины в теплом тулупе и не заметила, как заснула.

— Танька! — заорал над ухом Кирилл.

— Сгинь! — обрадовалась ему.

— Тише ты, спит она, — тихим баритоном проурчал Морозко, а мне замурлыкать захотелось в его руках. Тепло, хорошо, уютно.

— Давай сюда, отнесу в постель, — уже тише сказал Кирилл.

И тон такой, что даже Морозко ослушаться не смог, передал меня осторожно, как великую драгоценность.

Проснулась под звон колокольчика. Потянулась сладко и попа моя во что-то уперлась, обернулась — Кирилл спит и это … ну вот то самое в меня упирается.

— Ты что?! — подскочила на кровати.

— Что? — сонно продирал глаза Кирилл.

— Это что еще такое? — перстом указующим старалась внушить стыд выпирающему мужскому достоинству.

— Танька, отстань! Утреннее это, — так спокойно сообщил и на другой бок отвернулся.

А я, сидя на кровати, стала оглядываться. Это что же получается? Мы спим с Кириллом в одной кровати? Мы так не договаривались! Точнее мы вообще никак не договаривались, но я рассчитывала, что Нина нас в двухместный номер поселит. Нет, я понимаю, что двухспальная кровать тоже в двухместном номере может быть, но я-то рассчитывала на две отдельные кровати!

В великой жажде мести стала искать сотовый. Поиски были затруднительными. Во-первых, нужно было найти сумочку, а уже в ее недрах постараться найти сотовый, с условием, что я его никуда больше не перекладывала.

Месть приблизилась вместе с песней «Это я твоя мама звоню, вся блин, извилась, ну прямо на корню». Вспомнив в очередной раз дивизию, перевесилась через край кровати и под: «Как ты там, мой ребенок дорогой» шлепнулась на пол мягким местом.

— Да, мам, — почти радостно отозвалась, потирая ушибленное место.

— Танечка, хочу поздравить тебя с наступающим Новым годом! — прозвучал до омерзения бодрый голос моей родительницы. Вот чего так радоваться жизни с утра спрашивается?

— Мам, рано вроде еще, — протянула ей не уверено.

— Ты же на своем корпоративе трубку не возьмешь, потому звоню заранее. Танечка, я хочу, чтобы ты встретила в Новом году своего настоящего мужчину! — (А я-то как хочу) — Чтобы он тебя носил на руках! — (Носят уже) — Чтобы вы были счастливы и родили мне много внуков! — выдала мне под конец добрая матушка.

— Хорошо, мам. У нас тут Дед Мороз есть, по слухам настоящий, вот сегодня все твои просьбы передам, — кивала головой на все пожелания.

— Ты только передай! — пригрозили мне. — А то я напомню!

Попрощавшись с заботливой родительницей, набрала номер Нины. Долгие гудки сообщили, что она спит. Месть мне уже нравилась.

— Да! — сонный и возмущенный голос.

— Спишь? — прошипела ей в трубку.

— Спала! — возмущенно известили меня.

— Я вот тоже хотела спать, причем в отдельной кровати. — Возмущалась в трубку.

— А ты где спала? В коридоре на коврике? — удивилась подруга.

— Нет! Я спала в одной постели с твоим братом и у него… — полет подушки прервал мои откровения по данному вопросу.

— А зачем? — задала Нина резонный вопрос.

— Ты мне какой номер заказывала? С какой кроватью? — кинула подушку обратно.

— Кровать не уточняла. Но у вас же фамилии разные, должны были догадаться, что вам две кровати нужны, — неуверенно предположила Нина.

— Вот ты у нас догадливая. А то, что у Кирилла фамилия, как у тебя, догадался только наш начальник. А я все думаю, чего он нам не верит? — снизошло на меня озарение.