Её глаза от удивления округляются.

— Я тоже, — шепчет она.

Я поражена. Может быть, Чед осыпает её подарками. Наверное, именно поэтому у неё столько дорогих вещей. Теперь всё становится понятным.

— Так что, мне всё равно, какой у тебя финансовый статус. — Делаю кавычки в воздухе, когда произношу «финансовый статус», потому что, ну кто так говорит, кроме богатых людей? — Я буду любить тебя такой, какая ты есть. А не за то, сколько денег у тебя или твоей семьи.

— Мои родители из среднего класса, у меня два брата и сестра, — рассказывает она. — Я самая старшая, и мне всегда приходилось во всём помогать. Это первый глоток свободы, поэтому и не хочу ничего упустить.

Джина сжимает губы, виноватый взгляд заставляет меня задуматься, может она считает, что призналась в страшном грехе.

Хочу, чтобы она знала, что не одинока.

— Я единственный ребенок, воспитанный матерью-одиночкой. Это первый раз, когда я по-настоящему свободна от её всеобъемлющего и чрезмерно контролирующего вмешательства.

Джина улыбается, тянется и хватает меня за руку.

— Думаю, ты только что стала моей новой лучшей подругой.

Гейб

— Какого чёрта ты такой раздражительный? — Тристан бьёт меня по руке, проходя мимо. Сильно.

Ублюдок.

Я не в настроении с тех пор, как месяц назад уехал из Санта-Барбары. Родители шокированы моими поведением. Я покладистый парень. Сын, исполняющий всё, что они хотят, не протестуя, но при этом жалуясь всем, кто будет слушать — и моим родителям в том числе, но они никогда не слушают. Довольно забавно, но большей бунтаркой оказалась моя младшая сестрёнка Сидни. Как только мы приехали в Техас, она вывалила на них кучу дерьма и с тех пор не унималась.

Возможно, я и не восстаю против родителей вслух, но зато волочусь за каждой юбкой, напиваюсь до беспамятства и управляю нелегальным игорным домом на протяжении последних трёх лет, что учусь в колледже. Так сказать, веду разгульный образ жизни. Абстрагируясь от всего. О чём бы с явным презрением ни говорила мама, когда мы обсуждаем мою студенческую жизнь. Такое ощущение, что она знает, каково это — выпускать пар и быть плохой. Она ушла из родительского дома и вышла замуж за папу в «зрелом возрасте» девятнадцати лет.

И с тех пор она была несчастна.

— Нет настроения возвращаться завтра в кампус, — в конце концов, выдавливаю сквозь зубы, понимая, что это жалкая отговорка. Я бы предпочел быть на занятиях и заниматься чем-угодно, только бы не рассиживаться и не предаваться мечтам о Люси целый день. Это меня абсолютно никуда не приведёт.

— Разве твоя рабочая нагрузка не меньше в этом семестре? — спрашивает Тристан, пересекая кухню и вытаскивая себе пиво из холодильника.

Поскольку мне больше нечем заняться, я тусуюсь в доме, где живут Тристан и Шеп. Занятия начинаются завтра. Работа в игорном доме возобновится в среду. А пока готовлюсь, так как именно я — тот, кто на самом деле владеет и живет в доме, где мы держим игорный дом.

— Я взял пару дополнительных курсов, которые откладывал, поэтому в этом семестре мне нужно их сдать. Безумно не хочется заниматься, но, похоже, у меня нет выбора, — отвечаю ему и подбородком указываю в сторону зажатого в его руке пива. — Достань и мне одно, ладно?

Тристан снова открывает холодильник, берёт пиво, поворачивается и бросает его в меня. К счастью, у меня быстрая реакция, и я успеваю поймать бутылку пива, прежде чем она упала бы на пол и кругом был бы жуткий беспорядок.

— Тебе повезло, что поймал бутылку, — раздаётся женский голос позади меня.

Поворачиваюсь и замечаю Джейд, несущуюся со злым взглядом на лице мимо меня к Тристану.

— А ты, придурок, раз бросил её, — заявляет она, тыча указательным пальцем ему в грудь.

— Оу. — Тристан потирает грудь в том месте, где она его тыкала. — Почему ты всегда так строга со мной, Джей?

— Потому что ты — полный придурок, Ти, — произносит она, имитируя его тон.

Я ухмыляюсь, откручивая крышку у бутылки пива и кладу её на стойку.

— Теперь она и тебя держит в узде? — интересуюсь перед тем, как глотнуть пива.

Тристан сердито смотрит на нас обоих.

— Скорее она держит в узде Шепа.

— Хочу, чтоб вы знали, что я сдерживаю её, — говорит Шеп, входя в кухню через дверной проём, ведущий в гостиную. Он подходит сзади к своей девушке и обнимает её, обхватив за талию. — Ей нужна твёрдая рука, скажу я вам.

— Перестань, — ворчит она, хлопая его по предплечью. И при этом улыбается, а Шеп целует её в шею, так что, полагаю, на самом деле они совершенно не злятся. А может ей нравится, когда ею командуют. Люси, казалось, всегда нравилось, когда я доминировал в постели.