Сив сглотнула, прижав ладонь к горлу.

— Один из них, я так понимаю, — осторожно предположила женщина, — тан Маатхас.

На лице Бану ничего не отразилось, и Сив не нашла ничего лучше, как продолжить:

— А второй кто?

Бансабира вдруг перевела на собеседницу вдумчивый взгляд: «Ты ведь и так знаешь».

— Ты не посмеешь, Бану! — взвилась Сив. Подскочила, уперев ладони в стол. — Нет! Даже не думай!

— Ну, больше думать и впрямь нет смысла, я уже все решила, — сообщила Бану. — Брака не избежать. Или Иввани выйдет за врага, или за старика.

— Сагромаху немногим больше тридца…

— Для Иввани — это почти втрое старше, — напомнила танша.

Действительно, на миг задумалась Сив, как бы ни был привлекателен Маатхас, иметь в мужьях дряхлого старика, когда тебе самой едва стукнет тридцать — незавидная для женщины участь. Но спать с врагом, к тому же южанином!..

— Да какая разница?! — с новой силой набросилась Сив. — Отец Дайхатта убил моих сыновей! Ты же сама мать, Бану!

— Мать, у которой отняли дитя через месяц после родов, потому что требовалось вести военную кампанию. К тому же, — рассуждая, продолжала Бану, — нынешний Черный тан, как я слышала, совсем не похож на предыдущего.

— И тем не менее, он убил моего мужа! — гаркнула Сив.

— Предыдущий тан Дайхатт умер от руки моего отца, который отомстил за твоего мужа и сыновей. Но это не стало поводом для Аймара всадить мне нож в сердце из мести за отца, хотя за последнюю пару месяцев он имел сотню шансов сделать это с успехом.

— Бансабира!

— Прошлое должно оставаться в прошлом, Сив. На войне всегда кого-то убивают, но когда закончилась Бойня, нет смысла помнить былые обиды.

— И поэтому ты вернулась из своего храма спустя десять лет, чтобы обезглавить Шаутов? — цинично спросила женщина. — Потому что не помнила былых обид?

Бансабира скрипнула зубами: не время внимать подобным доводам рассудка.

— Когда я вернулась, Бойня цвела пышным цветом, так что я со своей местью не опоздала в отличие от тебя.

— Ба…

— К тому же, — повысила голос Бансабира, — я уже сказала, за твоих мужчин отомстил мой отец. И сейчас речь не о том, как еще ты можешь отомстить Черному дому. Твой род лаванов Яани, как опытнейших законоведов посоветовал мне Вал. Поэтому ты здесь.

Сивари нахмурилась, стараясь хоть как-то складывать слова, которые слышала из уст племянницы, в некий смысл. Её девочку, её звездочку Иввани хотят отнять? Так что ли?!

— Видишь ли, оба тана, Черный и Лазурный, претендуют на меня. И я достаточно хорошо знаю обоих, чтобы сказать наверняка: ни Дайхатт, ни Маатхас не согласится на госпожу танской крови.

Поскольку у меня нет единокровных сестер, а, хоть руки у меня и две, в брак я могу пообещать только одну, ничего не остается, как взять опеку над Иввани на себя.

— Что? — выдохнула Сив. Она что, нарочно дозирует каплю за каплей свои отвратительные решения?!

— Ты откажешься, — методично продолжала Бану, игнорируя одинаково свирепое и отчаянное состояние родственницы. Но если хочешь добиться цели, порой, нужно быть безжалостнее любого Бога.

— … от дочери в мою пользу, — говорила тану. — Пусть лаваны Яани подготовят все необходимые документы, по которым ты передаешь попечительство над Иввани мне, главе дома Яввуз, с тем, чтобы я могла присвоить ей полноправный титул танин.

— Я не стану отказываться от дочери! — заорала в конец взбешенная Сив.

— Разумеется, — повествовала Бансабира, — на ваших отношениях это никак не отразится. В общем-то, её вообще можно не посвящать в некоторые детали нашей договоренности. Но это я оставляю на твое усмотрение. Главное, сообщи ей о предстоящем замужестве и, пока не называя имен, внуши, что её избранник-тан — супруг, которого следует почитать. В случае, если Иввани выкинет что-то непредвиденное, будучи в браке, мы не только лишимся союзника, но и наживем врага. Поэтому, прежде, чем казнить за измену в подобной ситуации, я отдам вас обеих на поругание всему черному воинству.

— БАНСАБИРА!

— Мы с Дайхаттом пропишем это в условиях брачного договора. Не переживай, ответные меры безопасности для Иввани я тоже предусмотрела. Теперь осталось только переговорить с самим Аймаром, и его орда на нашей стороне, — улыбнулась Бансабира, будто вообще не замечая, что в зале есть кто-то, кроме неё.

— Ты издеваешься, да? — слезно выдохнула женщина.

— Мне пришлось родить сына от Нера Каамала — какие уж тут издевательства? — философским тоном заметила Бансабира.

Сив пыталась спорить еще почти четверть часа. Но несгибаемая твердость Бансабиры опять позволила ей устроить все по-своему. Теперь главное, чтобы Дахйатт ничего не узнал раньше времени и не отказался приехать погостить.

В просторном покое, совмещающем богатую спальню и кабинет, было тепло. В глубоком боковом алькове справа на возвышении стояла старинная дубовая кровать, способная вместить на своих перинах и четырех крупно сложенных мужчин. Тяжелый лазурного цвета балдахин был собран под гардинами, как подбитый к реям парус. В противоположном конце комнаты недалеко от камина, горевшего сейчас едва-едва, на другом возвышении был установлен стол длиной в пять с половиной локтей с тонко выделанными резными бортиками. Стулья, приставленные к столу со стороны стены, имели до того высокие резные спинки, что, кто бы на них ни сел, над головой оставалось еще, по меньшей мере, развернутое дубовое навершие шириной в пол-локтя. По другую сторону тоже пустовало пару сидений, более скромных, но тоже отлично сработанных.