– Значит, вы французы? – продолжил он, желая побудить их рассказать о себе.

– Нет. Я венгр, – сказал Август. – Или, скорее, поляк. Ну, скажем, отчасти и то и другое.

– Понимаю, – сказал Франклин, который, вообще-то, никогда не стремился обогатить свои знания о глубинках Европы. – А вы, мадам, тоже полька?

– Нет, – промолвила Афанасия. – Я русская.

Ее хорошо поставленный голос был низковат для представительницы слабого пола, что лишь добавляло ему чувственности.

– Русская. Да неужели! А я было решил, что вы парижанка…

– Не знаю, комплимент ли это…

– Безусловно! – поспешил заверить Франклин.

– В таком случае я с удовольствием его принимаю и благодарю. Мы действительно некоторое время жили в Париже.

– И, простите мою нескромность, там вы и встретились?

– Нет, сударь. Мы познакомились на берегу Тихого океана.

Август сказал это спокойно, будто предложил Франклину прогуляться по набережной в соседнем Делавэре.

– Тихого океана! Так вы мореплаватели?

– Я бы так не сказал, хотя нам пришлось немало поплавать по морям.

Эти маленькие загадки Франклину нравились. Он почти забыл про свой ревматизм, хотя правое бедро все еще немного дергало.

– Простите мне мое любопытство: а в обычное время и когда вы не навещаете меня в Филадельфии, где вы живете? На Тихом океане?

– Нет, на Мадагаскаре.

– Ну и ну!

Франклин знал совсем немного об этом африканском острове, и та малость, которую он запомнил, позволяла думать, что места там дикие. Он бросил взгляд на Афанасию. Выглядевшая как самая настоящая великосветская дама, та спокойно улыбалась, распространяя вокруг себя мягкий аромат лилий и жасмина.

– А что вы делаете на Мадагаскаре? Полагаю, вы занимаете там какой-то пост.

Август на мгновение задумался, потом скромно произнес:

– Я король.

Это утверждение, прозвучавшее после стольких загадок, сделало неправдоподобным все, что до этого говорили Август и его жена. Как последняя карта рушит весь карточный домик, так и одно это слово смыло, как холодный душ, всю благожелательность Франклина. Теперь он смотрел на обоих как на мошенников, насмехавшихся над ним. Он выпрямился, поморщившись от боли в бедре.

– Вы решительно полагаете, что мое невежество столь велико?

– Что вы хотите сказать?

– Вы уверены, что я не знаю, что Мадагаскар населен чернокожими? И их король, если таковой имеется, не может быть ни венгром, ни поляком.

Афанасия слегка наклонилась вперед и протянула к нему руку. На безымянном пальце у нее было кольцо с большим сапфиром в тон платью. Лак цвета слоновой кости покрывал ногти, придавая им блеск. Франклин почувствовал, как пальцы молодой женщины коснулись тыльной стороны его ладони.

– Это правда, сударь. Август – король той страны. Его называют «король Соболь».

«Соболь! – подумал Франклин. – И что дальше? Чушь какая-то».

Афанасия смотрела на старика не моргая, и тот с трудом сглотнул.

– Пусть так, – прокряхтел он. – Я вам верю.

В конце концов, ходило немало историй про авантюристов, которые кроили себе царства у дикарей и жили там сатрапами. Эти двое были из той же породы. И однако, глядя на них – таких элегантных, раскованных, цивилизованных, – Франклин никак не мог совместить их образ со своими представлениями об авантюристах и пиратах.

Афанасия откинулась назад. Повисла пауза, потом Август снова заговорил:

– Я король, но мне бы не хотелось им оставаться. Именно поэтому мы и приехали повидаться с вами.

«Если он король, то явно не такой, как другие, – подумал Франклин. – Я не знаю среди них ни одного, кто добровольно отказался бы от своих исключительных прав». Все эти загадки в конце концов развеселили его, и угасший было интерес вспыхнул вновь.

– Прошу меня извинить, дорогие друзья. У меня есть все основания верить вам, поскольку вы мне представляетесь достойными доверия. Но позвольте заметить, что ваше дело пока что кажется совершенно непостижимым.

– Мы только и желаем, что объясниться. Кстати, именно для этого мы и пересекли Атлантику.

– Что ж, приступайте.

– Это долгая история.

– Очень долгая история, – добавила Афанасия, молодая женщина, с которой Франклин не спускал глаз.

– Она охватывает множество стран, повествует о трагедиях и сильных страстях, разворачивается среди дальних народов, чья культура и языки отличаются от всего, что известно в Европе…

– Пусть это вас не смущает! Напротив, вы до крайности возбудили мое любопытство. Ничто не доставляет мне такого удовольствия, как захватывающие истории. Они заставляют забыть о моем возрасте и недугах.