Шрифт:
–– Это надевается на шею?
–– Да, затем соединяются концы. Образовавшееся кольцо и открывает Домен-портал. Ты можешь попробовать.
–– Я увижу Маому?
–– Да. Но не ходи далеко.
–– Предлагаю сделать это вместе, мы должны привыкнуть друг к другу в этом образе.
–– Конечно, – ответил второй оператор и развязал свою пружину.
Оба не сговариваясь синхронно накинули на шеи устройства и соединили концы, образовав подобия ожерелий.
Внешне ничего не произошло, но оба застыли в мертвых позах, глаза остекленели. Они походили на манекенов. Через секунду существа «ожили», дружно сняли через голову свои обручи, разъединили концы и увязали в узлы. Пружины вновь повисли в воздухе.
–– По моему внутреннему хронометру мы гуляли 10803 секунды 11 .
–– Внешний хронометр показал 1,3 секунды. Ускорение в 8310 раз.
–– Ты тоже видел мою индивидуальную сборку?
–– Почему ты решил отправиться к моменту своего рождения?
–– Раньше у древних людей это называлось ностальгией. Наверное, что-то похожее, интересно.
–– Да, я тоже видел твое детство, хотя и не заходил так далеко. Ты тоже наблюдал за мной?
–– Да, ты отправлялся на 377 лет назад к Марианской Тубе. Тебе всегда нравилось работать в океанических станциях и вообще в аквазоне.
11
3 часа 3 секунды.
–– Ностальгия.
Оба улыбнулись друг другу, и улеглись в свои кресла. Золотистые дымки заволокли лица, а потом и головы Операторов. Замелькали разноцветные огоньки-картинки в районе глаз. Они продолжали общаться. Их главной темой была детальная разработка плана по поиску некоего Алексея Реутова, или Алекса, чудодейственным образом первым вошедшего в связь с полем Маомы и застолбившего ее своей индивидуальной меткой, названной всеми разумными существами древнейших и последующих цивилизаций Маячком Алекса. Только одна цивилизация не знала ничего ни о поле Маомы, ни о каких Маячках Алекса – цивилизация людей, живущих в эпоху Алекса, а точнее раса арийцев. Пока не знала.
* * *
Странные сны Бельского повторялись с частотой в два-три дня, будто предоставлялось время на отдых и осмысление снов. Теорию снов Александр Григорьевич знал хорошо. Знал все гипотезы, их объясняющие, знал и теологический взгляд на сны. Но то, что происходило с ним лично, в теории и гипотезы не укладывалось.
В одном из снов, когда ситуация в таинственной комнате возобновилась, он откровенно начал атаковать выдержанного и тактичного собеседника-лилипута с лысой головой и умными глазами.
–– Уважаемый, простите, до сих не знаю как Вас величать. Кстати, меня зовут Александр…
–– Зовите меня Алха.
–– Так вот, уважаемый Алха, я все эти дни, пока Вы мне снитесь с закономерной периодичностью, всякий раз я думаю, а сон ли это? Я чувствую, что могу проснуться по желанию в любой момент. Знаю, что подобных снов мне никогда не снилось. Знаю также, что психически я здоров. И одновременно чувствую, что всё это неспроста, что-то за этим кроется, неведомое и непостижимое для меня. Может Вы откроетесь наконец. Раскроете смысл и задачу, стоящую перед Вами. Если Вы действительно посланник из далекого будущего, некий миссионер, то не пора ли переходить к делу?
–– Я догадывался, – ничуть не смутившись несколько агрессивных интонаций Бельского, заговорил Алха, – что Вас долго готовить не придется. Считав Вашу ментаграмму, я вижу, кого Вы собой представляете как личность. Согласен, можно приступить к основной части нашего контакта…
Он выдержал паузу. Бельский почувствовал труднообъяснимое приятное чувство, какое он испытывал только в самом раннем детстве, когда казалось, что ты родился, совсем недавно умерев, а умерев, родишься вновь. Некая детская память о предыдущих инкарнациях делает детей чуть отважней, жизнерадостней и даже мудрее относительно закостенелых взрослых, погрязших в жизненных проблемах и поиске хлеба насущного. Александру показалось, что он сейчас либо умрет, что его совершенно не пугало, а, напротив, вызывало некое азартное любопытство: что же будет дальше, либо проснется как обычно…
–– Просыпайтесь, Александр Григорьевич, – как-то невероятно буднично сказал-скомандовал Алха, и Бельский проснулся. Проснулся так, будто и не спал вовсе, а лежал в полудреме с закрытыми глазами и фантазировал весь свой только что оборвавшийся сон, как и все подобные.
Он, не открывая глаз, подумал только о том, что жена Алла еще спит в своей спальне их большого уютного дома на втором этаже, что её будильник выставлен на 7-00, а его, Бельского, на 6-00, но он пока молчит. Значит, время по внутреннему ощущению и пробивающемуся через жалюзи свету где-то часов около пяти. И все, кроме него, в доме спят.
«Интересно, – подумал Александр, – он что, здесь еще?»
В голове промелькнуло: «Здесь». Появилась назойливая мысль: попробовать снова погрузиться в сон… или всё-таки открыть глаза?
В комнате было тихо. Так бывает глубокой ночью или ранним утром. Нет, скорее утром. Доносилось птичье пенье и чириканье воробьев.
Бельский встал резко, в соответствии с выработанной долгими годами привычке, с хитрой улыбкой на лице и ожиданием чего-то очень веселого, радостного и непременно позитивного.