— Влад держит меня под замком, с охраной, — сказала, наконец. Ангелина снова кивнула.

— Они что-нибудь придумают, не переживай, — девушка поднялась, снова улыбнувшись, — спасибо, что поболтали, — сказала громко и не спеша направилась к эскалатору. Я проследила взглядом за ее уходом, а потом начала мучительно метаться мыслями от одной к другой. Первой, конечно, была та, что Тима здесь, приехал за мной, наплевав на все возможные последствия. А потом началось остальное: что будет? Убежим ли? А если Тиму сдадут? Что будет с ним? И липкий страх, перемешанный с надеждой, расползался в груди, заставляя сердце биться чаще. Не знаю, как я спокойно сидела, цедя кофе, но понимала, если встану — начну метаться, лучше немного прийти в себя. Шмоток я успела купить совсем немного, наплевав, поехала домой. Охранник проводил меня до дверей квартиры, внутрь не вошел, но я прекрасно понимала: Влад не оставит мне шанса на побег. Внезапно подумала: а вдруг в квартире установлены камеры, и тут же покачала головой. Кажется, начинается паранойя. Надо успокоиться, чем-то занять мысли. Не придумала ничего лучше, чем готовка, на какое-то время и впрямь отвлеклась, да так, что проворонила появление Влада.

— Ох, ничего себе, — усмехнулся он, замерев на пороге кухне и сложив на груди руки. — Царева, ты ли это?

Вздрогнув от неожиданности, я уронила лопатку и обожгла палец. Зашипев, сунула его в рот.

— Сильно обожглась? — подошел он ко мне. Я испугалась: слишком близко.

— Не очень, — сказала ему, вышло неуверенно, голос подвел. Он, аккуратно потянув за руку, осмотрел палец. После чего ушел из кухни, а вернулся с бутылкой виски.

— Смажь, поможет, — сказал мне. Я молча повиновалась, чувствуя его взгляд. Когда уже отставила бутылку и хотела обернуться, Влад оказался сзади, наклонился к моему уху, располагая руки на столешнице по сторонам. Я замерла, почувствовав его дыхание на коже. Стояла, не шевелясь, Влад тоже не двигался. А потом развернул меня к себе, заглянул в глаза, и стало еще страшнее, такой пытливый у него был взгляд.

— Что? — с трудом прошептала.

— Любишь его? — спросил вдруг, заставив растеряться еще больше. Так как я молчала, повторил с нажимом. — Любишь?

Я медленно кивнула, он, на мгновенье сощурив глаза, усмехнулся.

— Хреново, когда любишь и не можешь быть рядом с этим человеком, да, Вик?

А я смотрела на него в обалдении даже не от вопроса, а от того, что он ко мне по имени обратился! Такое вообще было когда-нибудь? Ну за исключением первых встреч? И сердце вдруг защемило, потому что я только сейчас, глядя в глаза Влада, поняла, какую ошибку совершила, соглашаясь быть с ним. Пытаясь уничтожить себя, я не думала о том, что уничтожаю и того, кто рядом. Считала Влада подлецом, а сама оказалась не лучше его. Даже хуже. Слезы подкатили, спазм сдавил горло. С трудом сглотнув, я прошептала:

— Прости.

Глаза Влада потемнели, став почти черными, а я повторила:

— Прости.

Несколько долгих секунд мы смотрели друг на друга, а потом он ушел. Услышав, как хлопнула входная дверь, устало подумала: вот оно, начинается. Я была уверена, Влад поехал в клуб пить и забываться. Опустилась на пол, закрывая лицо руками, и заплакала.

Влад, действительно, вернулся только под утро. Только трезвый, глаза усталые. Прошел в комнату и сел на край кровати. Спала я всю ночь чутко, прислушиваясь, ворочаясь, так что проснулась сейчас моментально. Села, глядя на него. Влад был хмур и сосредоточен. Достав мобильный телефон, позвонил кому-то, не сводя с меня глаз. Ответили ему далеко не сразу. Я бросила взгляд на часы: восемь утра.

— Это Влад Минаев говорит, — сказал, наконец, в трубку, продолжая прожигать меня взглядом, — передай Симагину, что через час Вика будет на квартире своих друзей на Каменноостровском проспекте. У них ровно два часа, чтобы убраться из города.

Он повесил трубку, откинув ее на кровать, спросил:

— Чего сидишь? Одевайся.

— Влад, — прошептала я, не веря.

— Царева, — перебил он, — лучше ничего не говори. Одевайся и убирайся. И моли бога, чтобы за это время я не передумал. Я столько бабок и сил вложил во все это.

Это было почти де жа вю. Вскочив, я стала натягивать джинсы прямо на пижамные шорты, на майку сверху рубашку, Влад смотрел, не сводя глаз. Схватив сумку, сказала:

— Я готова.

— Так иди.

Коротко, безэмоционально, опустошенно. Вместо того, чтобы бежать, я, как дура, затопталась на месте. Не верилось. Он такое провернул, чтобы меня вернуть, столько людей задействовал, денег, столько судеб затронул… чтобы теперь просто взять и отпустить?

— Влад, — снова протянула, не зная, что сказать, он вдруг выругался.

— Царева, хватит с судьбой играть, вали.

Мы снова уставились друг на друга.

— Спасибо, — прошептала я и, развернувшись, направилась из комнаты.

— Царева, — позвал Влад. Замерев, я обернулась. — Передай своему дружку, если он не сделает тебя счастливой, я его найду и лично утоплю в Индийском океане.

И против воли я улыбнулась, а потом ушла. Бежала от Мойки в сторону Марсова поля, постоянно оглядываясь, словно за мной могли гнаться, словно Влад передумает и вернет меня обратно. Налички было совсем мало, потому я бежала, чтобы сесть на маршрутку. Наконец, юркнув в нее, упала на сиденье, пытаясь отдышаться, глядя в окно на Неву. День был безветренный и серый, вода мерно колыхалась в гранитных берегах, по Троицкому мосту ехали автомобили, шли люди. Жизнь, подумала я. Вот она. И у моей тоже появился шанс.

Дойти до квартиры я не успела. Когда вышла у пешеходного перехода и стала ждать сигнала, увидела его возле старого «Фольксвагена». Он курил, глядя перед собой. Я так им залюбовалась, что не сразу заметила загоревшегося зеленого человечка. Бросилась вперед, Тима поднял глаза, и мы сцепились взглядами. Он отбросил сигарету, а через мгновение я уже была в его объятьях. Тима прижимал меня, целуя, куда попадали губы. Вдыхал запах волос, а мне хотелось плакать от странного чувства, охватившего меня целиком, как только я оказалась в его руках. И уткнувшись ему в грудь, прошептала еле слышно, сама не зная, к кому обращаясь: