(прим. авт.
– Катя путает страны. Ганзейские союзы действительно закладывали основы примерно в это время (1159 год основания) и позже расширяли своё влияние, но это немецкие купцы. Однако и Венеция в этом плане не отставала).

– Милая, я бы тоже задержался, но ты говорила, что надо торопиться из-за погоды. Не поверишь, но когда я оттуда уезжал, то ещё было лето, а я мёрз!
– Берт показательно передёрнул плечами, показывая, что его пробирало до костей.
– Катрин, представляешь, там дерево для строительства продают целыми кораблями, а я здесь платил за каждое бревно кедра, - муж переключился на товар и его эмоции зашкаливали.
– Мёд выставляют бочками любой на выбор, - он показывал размер, который раза в три превышал здешние бочоночки.
– Пушнину считают дюжинами! Я не знал, что брать.

– А наш товар там хорошо ценится?
– нетерпеливо спрашивала Катя.

– Очень хорошо, только ты будешь ругаться, но я продал всё в первый же день, разом, - и посмотрел на неё вроде виновато, но в то же время поза явно говорила: «Да, я так решил, и баста!»

– Но почему же тогда так долго?
– упрёк, что муж прогадал, избавляясь от товара оптом, она дипломатично проглотила.

– Надо же было дождаться, пока расторгуются мои пассажиры! И вот что я тебе скажу, не так уж много я потерял, сбыв гуртом весь свой груз. Недёшево оплачивать место торговли и выплачивать пошлины, а то и штрафы за нарушение их дурацких правил.

– Жаль, что тебя твои пассажиры-купцы не поддержали.

– Точно! Покинули бы мы раньше Эльбу, то не пришлось бы пережидать волнение на большой воде. Как только мы пересекли Ла-Манш, так узнали, что там море всё время было спокойным.

– Тут не предугадаешь. Берт, а командой ты доволен?

– В общем, да. Своё дело ребята знают, и когда пришлось отбиваться, то действовали слаженно. Гильбэ наймёт их снова, я уже договорился. Наше море для них знакомое и расценки будут меньше.

– Я смотрю, ты воодушевлён.

– Катрин, морские пути опасны, но выгодны, - муж приподнял руку, сжимая её в кулак, словно грозя опасностям, но резко махнул, ставя точку всем внутренним возражениям.
– Я покрыл долг за корабль, привёз недостающий брус для замка, достаточно воска, чтобы ты не сидела в темноте и не нюхала горелый жир, ворох шкур. Ты сможешь подбить ими зимний плащ, а некоторые будут хорошо смотреться в качестве украшения.

– Спасибо. Я сделаю лучше, чем плащ, и не только себе, но и тебе. И за воск спасибо, -благодарно улыбнулась она, - я знаю, как сделать так, чтобы меньше тратить его*.

(прим. авт. Катя решила заменить чаши с жиром (редко воском) и фитилём на привычную нам форму свечей)

– Катрин?
– немного заискивающе и томно, протянул Берт.

– М-м?
– заинтересованно посмотрела на него, не скрывая смешливого удивления.

– Давай отъедем в сторонку, я так скучал!
– при этом он так забавно изобразил жадный взгляд, скользящий по её груди и полнейшее сочувствие своему вожделению, что она в ответ широко раскрыла глаза, показывая, что поражена его проблемой.

– Берт, да тут кусты ниже колена, куда мы с тобою?
– пришлось отбиваться от тянущихся рук.

– Но как только, так...

– Обязательно, - лукаво улыбнувшись, Катя продолжала спрашивать. Ей было интересно всё: в каких городах Берт побывал, как там одеваются мужчины и женщины, какая там обувь, что едят, чисто ли там, какие цены...

Берт рассказывал, некоторые воины воодушевлённо дополняли впечатления своего сеньора, радуясь возможности удивить хозяйку и добиться от неё взгляда в свою сторону. Бертран посмеивался, дозволяя развлекать жену, но ехал рядом с ней, наглядно демонстрируя лишний раз, кому она принадлежит.

Теперь Катерина уже знала, что среди наёмников мужа есть рыцари, правда, безземельные. Только у Рутгера была своя земля, но он не знал, что с нею делать. Отношения у Кати с ним не складывались, но общаться им изредка всё же приходилось, и волей-неволей она узнала его историю.

Младший сын одного из феодалов, в наследство которому достался конь. Он нанимался к разным сеньорам, довелось быть при королевском дворе, но неумение сдерживать свой тяжеловатый нрав портило ему карьеру.

Женщин он ненавидел всей душой! Его мать, сколько он помнил, всегда на всё злилась и обвиняла своих многочисленных детей в том, что они усложняют ей жизнь. На их землях люди избегали селиться, не желая чуть ли не ежемесячно платить ежегодные налоги.

Жена Рутгеру досталась бережливая. Она копила каждую медяшку, складывая всё в сундучок, а потом их ограбили, и молодая женщина не смогла пережить потерю. Вторая жена тоже была расчётливой, но по-другому. Она требовала, клянчила, а подчас обманывала только для того, чтобы вытянуть из него всё, что он заработал, а потом покупала себе наряды, аргументируя тем, что жене рыцаря необходимо выглядеть достойно.

После того, как он отвёз её на вручённые ему в дар земли, она через год сбежала от него. Рутгер надеялся, что её в лесу кто-нибудь прикончил и съел, тогда он смог бы снова жениться хотя бы для того, чтобы получить наследника. Вот на этом моменте Дидье, рассказывающий о Рутгере, смущался, так как говорил то, что считал правильным, но по факту его товарищ не собирался вообще больше жениться и дети ему были не нужны.