Она рисовала кончиками пальцев по выступившим венам, обрисовывала круги вокруг головки… Она довела меня до того, что я уже ни черта не соображал, только стонал, выгибался ей навстречу и иногда пытался освободиться… потому что терпеть подобное было уже выше моих сил!..

При этом мы оба молчали, словно сговорившись… словно боясь спугнуть то странное и непонятное, что возникло между нами. Это было круче поцелуя в ванной!.. Это было круче всего, что со мною было до этого, потому что я остатками разума осознавал — это только начало!.. И главное — не спугнуть. Плевать на Эмиля, плевать на всех и вся, то, что сейчас происходило, связывало нас вместе, потому что это был не обычный секс, а что-то иное. Что-то…

Когда жар внутри стал нестерпимым, как и тяжесть в паху, я выгнулся, отрывая бедра от кровати, чтобы не задеть это любопытное чудо без комплексов… и потом обмяк, понимая, что сейчас со мной можно делать все что угодно — мне абсолютно все равно!..

— Иди в душ, а потом пойдем обедать!.. — неприлично бодрая и очень довольная Евгеника отстегнула наручники, освобождая мои руки. Только у меня не было ни малейшего желания ими шевелить, сползать с кровати, идти куда-то… Но да, засохшая сперма может доставить потом массу очень неприятных ощущений, так что придется… Как бы ни хотелось еще полежать…

— Давай, тунеядец, поднимайся! Нас ждут великие дела!.. — почти пропела девчонка, глядя на меня безо всякого сочувствия. — Но сначала надо поесть, так что руки в ноги и вперед!

Я даже не стал возмущаться на тунеядца, просто тихо стек на пол и пошлепал в ванную.

Евгеника:

Я не знаю, что на меня нашло, но, когда я, злющая после разговора с матерью, вошла в комнату и увидела сладко спящего Славу, у меня в голове что-то перемкнуло. Я тихо подкралась к кровати, захватив по пути магнитные наручи, врученные мне Эмилем для фиксации «особо опасного отброса общества». Ну вот, использую их по назначению!.. Так, соединяем сначала цепочкой, потом — надеваем на Вячеслава… Уф! Меня прямо потряхивало от напряжения, переходящего в какое-то странное возбуждение, пьянило от собственной лихости и храбрости почти так же, как во время танца с ленточкой перед Эмилем. Это было похоже на полет — опасно, рискованно, против всех правил, а в награду — сумасшедше-восторженный мужской взгляд… от которого прямо голова кружится!..

Причем ни один из кандидатов в мужья меня так не заводил, даже те трое оставшихся, с которыми я регулярно болтала, кокетничала и даже иногда разговаривала с видео, не забывая при этом спрятать лицо за маской. Даже если у кого-то и зародятся подозрения о моей настоящей личности, подтвердить их он никак не сможет.

И да, взгляды парней, которые не знали, кто я, но смотрели при этом на меня с восхищением, возбуждали, умасливали мое женское эго, но… противореча самой себе, мне безумно нравилось то, как смотрел на меня Эмиль, и уж тем более сводил с ума взгляд Славы…

Я была не просто «плохая» девочка где-то в сети, я была их знакомая девочка… и я чувствовала свою женскую власть над ними. Свою! Потому что и Эмилю, и Славе было глубоко наплевать на моих родителей и их бизнес. Они оба принадлежали мне… и это опьяняло до головокружения. Заставляя на время забыть обо всем… даже о заговоре, в котором мы увязли заранее, еще ничего о нем, по сути, не зная.

Вот только обидно вляпаться во что-то ужасно опасное и не очень понимать, куда именно.

— Давай, тунеядец, поднимайся! Нас ждут великие дела!.. — обрадовала я разнежившегося на кровати Славу. Вроде ничего такого с ним и не делала, а выглядит он хоть и удовлетворенным, но очень замученным. — Но сначала надо поесть, так что руки в ноги и вперед!

Проигнорировав возмущенный и одновременно несчастный взгляд, я проследила, как Вячеслав скрылся в ванной, плюхнулась на кровать, схватила ноут и проверила, нет ли сообщений от Эмиля.

Писем был вал, но конкретно от него — ни одного. Отлично, значит, отсыпается. Мне бы тоже после обеда не помешало вздремнуть…

Вячеслав:

Самое интересное, что никакой неловкости во время обеда не наблюдалось. Евгеника не смущалась, кокетливо потупив глазки, и не висела на мне, уверенная, что после всего случившегося я целиком и полностью принадлежу ей. Все было как всегда, как будто мне просто приснился эротический сон. А когда после обеда мы поднялись в комнату и мне королевским жестом махнули рукой в сторону матраса, указав место на коврике, как собачке, я даже немного обиделся. Может, между нами ничего такого и не было, но спать на полу после этого «ничего» я не собирался!..

Улегся на край кровати, гордо проигнорировав возмущенно-удивленный и одновременно заинтересованный взгляд, но при этом ни пристраиваться поближе, ни обнимать эту юную натуралистку не стал. Закрыл глаза и… буквально сразу вырубился.

Евгеника:

Проснулась я от странных звуков и только через минуту сообразила, что это подпрыгивает от отчаянного вибрирования мобильник. Пнув Славу, снова нагло улегшегося на моей кровати, я переползла через него, гордо проигнорировав его заинтересованный взгляд.

Слишком много о себе возомнил!.. Права мама… Хорошо, что мы не равные по статусу. Или того хуже! Оказался бы из нашей прислуги — проще было бы уволить, чем на место поставить.

Вроде и не сделала ничего такого, ничего не обещала, просто развлеклась немного с сексуальным подтекстом… Ну хорошо, не немного, увлеклась… Но все равно!.. Муж тогда, получается, вообще будет постоянно с манией величия, что ли? Или их как-то принято осаживать? Папа же продолжает вести себя уважительно, значит, есть какой-то способ держать их в рамках приличия?