В ближайшем кафе оказалось людно, но он первым заметил в середине зала небольшой столик. К нему они прошествовали уже в полной тишине — все открыли рты от удивление и долго не закрывали. Иннокентий даже успел поинтересоваться, какой чизкейк предпочитает Мышка. Сделал акцент на слове «мышка», чтобы Настя не подумала, что он пригласил ее в каком-то другом качестве.

Племянника он слушать не стал. Сразу бросил, что мороженого не будет, и ушёл делать заказ к стойке, а когда вернулся с чизкейками, его уже не ждали. Настя заговаривала ребёнку зубы скороговорками:

— Мышки сушек насушили, мышки мышек пригласили, мышки сушки кушать стали, зубы сразу же сломали…

Иннокентий усмехнулся: так над ребёнком, пожалуй, даже родная мать не издевается. Какие ему мышки с сушками, он «эр» ещё не выговаривает, но старается — перед девкой красуется. И в кого интересно это, если папа с ними не живёт? Или Никита всё же живёт с ними, а мать нагло врёт, потому что знает: Иннокентий тут же прикроет все карты, а к дяде Серёже на поклон идти никто не желает.

— Пусть теперь дядя Кеша попробует?

— Торт? — Иннокентий полностью выпал из реальности и сейчас растерянно стрелял глазами туда-сюда, от Насти к Тимофею.

— Скороговорку! — рассмеялась Мышка.

— Не, я не могу!

Но на него поднажали и он смог выговорить все звуки. И даже еще раз уже побыстрее. Для поддержания беседы он был согласен на языковую экзекуцию, но когда та перешла в фазу мести, сжал губы.

— Я про попугая еще одну знаю, — говорила Мышка медленно. — Однажды галок поп пугая в кустах увидел попугая, и говорит тот попугай, ты галок поп пугать пугай, но галок поп в кустах пугая, пугать не смей ты попугая…

Она выжидающе смотрела на него через веер своих или чужих ресниц. Он не поддастся на провокацию, пусть даже не надеется. Он не подговаривал ребёнка закатывать в театре истерику. Он не просил сердобольную мышку лезть успокаивать его со своим волшебным сыром. Он предложил, она согласилась, а могла бы отказаться — так же прямо, как тогда на лестнице. Но она пошла с ним в кафе. Он купил ей торт. Сейчас ей принесут кофе. Он ни словом, ни делом не обидел ее. Так какого же чёрта она вкручивает ему в ногу шпильку?!

— Не стану даже пробовать, — он сказал это отрывисто, даже зло, хотя обещал себе сдержаться. — Я не актёр.

— Так и я не актриса… — она улыбнулась, и нарисованные усики очень забавно поползли вверх к поролоновым ушам.

— А кто ты тогда?

— Мышка, — перебила его Настя, точно испугалась, что собеседник предложит свой вариант ответа.

Иннокентий кивнул.

— Конечно, мышка. Я вижу это собственными глазами, и все видят. А мышки пьют кофе? Скажи, а то нам с Тимкой это очень интересно. Верно говорю, Тим?

Мальчик, конечно, ничего не понимал в происходящей между взрослыми борьбе, но подыграл дяде, благодаря своей детской наивности. Отлично, отлично, думал Иннокентий, сейчас накормим мышку и спровадим восвояси.

Тут и кофе как раз принесли. Один. И какао для мальчика. Себе Иннокентий взял чай с горными травами. Моника подсадила его на чабрец, и теперь аромат бергамота не будоражил вообще.

Настя схватила кофе горячим. Видимо, очень хотела пить или запить сладкое. Видно было, что обожглась, но виду не подала. Актриса!

— Нет, Тимка, мышки кофе пить не умеют…

Настя глянула на него зло и отставила чашку в сторону. Торт тоже остался недоеден. Сейчас встанет и уйдет. И объясняй потом ребёнку, откуда берутся такие нервные мышки.

— Но мы обязаны научить её есть чизкейки и пить кофе, верно? Не только же зёрнышками и сыром питаться, — Иннокентий говорил шёпотом, точно на ушко племяннику и медленно подвигал чашку обратно к девушке, а напоследок подмигнул: мол, чего завелась, мышь… белая… — Пожалуйста, осторожно. Он чуть подостыл, но всё равно горячий.

— А попугаи кофе не пьют? — спросила Мышка строгим тоном, и голос утратил мягкость и мелодичность, которые так поразили Иннокентия в офисе… Ну, после вида сзади, конечно…

— Попугай выпил сегодня уже три чашки. Думаю, после четвёртой он отбросит лапки.

Настя улыбнулась краешком губ, на которых уже не осталось никакой краски, и сделала второй глоток.

— Спасибо за сыр, — поблагодарила она уже мягко, придвигая к себе торт.

— Мы тебя не очень задерживаем? — спросил Иннокентий, вдруг подумав, что злость девушки могла быть вызвана их наглым вторжением в её личные планы.