Торрен еще раз прикинул непомерную длину свитка. Представив, сколько времени зазря уйдет на разбор выписанных старинной вязью букв, попытался отвертеться от этого нудного занятия:

— Вы всерьез думаете, что о похищении королевы Аласты знаем только мы? Это же не в пустыне случилось, а в королевском дворце. Свидетелей было полно, это однозначно. Так что в архивах старинных аристократических родов сведения об этом есть.

— Есть-то есть, но кто роется в скучных старинных преданиях, если они не касаются его напрямую? — король неплохо знал своих подданных. — Вот ты бы стал узнавать, что случилось с кем-то из рода твоей любовницы элдормессы Соллени двести лет назад? — принц отрицательно затряс головой, ужаснувшись этому предположению, и король назидательно продолжил: — И так делают все. Редко кто из аристократов любит возиться в пыли старых рукописей. Я таких не знаю. Может, они и бывали прежде, но не в наше суетное время.

Принц огляделся в поисках чего-то, во что можно было завернуть рукопись, чтоб не вызывать ненужных подозрений у не в меру любопытных придворных и слуг. Сказать ему никто ничего не посмеет, но лясы точить примутся. Ведь все знают, что к чтению наследник не расположен, и то, что он собирается без секретаря осилить огромный пергамент, тут же наведет на ненужные подозрения и догадки.

Увидев на столе в соседней комнате вышитую льняную салфетку, пошел за ней, с укором говоря Лерану Двенадцатому:

— Тогда я вовсе не пойму, чего вы боитесь, мой король. Историю пропажи королевы Аласты никто не знает, ее возможные потомки уничтожены, амулет заменен, то есть никакой претендент ничего доказать не сможет. Следовательно, нашему благополучию ничто не угрожает.

Вышедший из потайной комнаты король тщательно запер ее и, повернувшись к сыну, возразил:

— Теоретически ты прав. Но дело в том, что я не знаю, где Авдотий спрятал настоящий камень. Он умер внезапно, унеся с собой многие тайны королевского двора, которые сам же и создал.

— Подозревали, что он отравлен? — для пущей сохранности принц бережно обернул свиток лежащей на столе полотняной салфеткой.

— В его смерти было много неясностей, — уклончиво ответил король. — Но доказать ничего не смогли. Его супруга, королева Клименсина, напрямую запретила расследовать обстоятельства его гибели, что породило немало подозрений в ее сопричастности к отравлению короля. А поскольку она осталась единственной регентшей своего малолетнего сына, то тайна смерти Авдотия ушла вместе с ним в могилу.

— Если верить весьма прозрачным намекам в летописях, то этот наш предок мало кому нравился, — блеснул принц познаниями в истории рода.

— Он был слишком похож на тебя, — король помолчал, не желая ссориться с сыном перед отъездом того за синеглазой особой, но все-таки сердито высказал: — от него слишком часто беременели придворные дамы. А чем это заканчивалось, ты знаешь и сам. Народной любви ему это не принесло. Так же как и уважения собственной супруги. Хотя доказательств не осталось, уверен, Авдотий был отравлен именно ею. Или при ее прямом участии.

Принц снова недобрым словом помянул несчастную Соллени. И как ее угораздило так подставить его с этой противозаконной беременностью? Но он лишь молча склонил голову, принимая выговор отца.

— Насколько я понял, вы опасаетесь, что очередной претендент найдет камень? — вернул он разговор к тому, что казалось ему наиболее злободневным. — Но ведь это невозможно. Амулет наверняка спрятан во дворце, а сюда просто так никому не попасть. Даже если он каким-то чудом здесь и окажется, за каждым его шагом будут следить. Он ничего не сможет сделать, если и будет знать, где искать.

— Если б я не был осторожен, то давно бы не жил, — в пылу спора король забыл, что эти слова касались его отпрыска в гораздо больше степени, нежели его самого. — Необходимо предусмотреть все, что возможно. И принять меры. Только так можно сохранить и голову, и корону. И династию.

Принц согласно поклонился, не поминая, что его такая участь постигла бы гораздо раньше, не будь он крайне осторожен. Причем охота на него началась давным-давно, в самом нежном возрасте, и, скорее всего, лежать бы ему на холодном мраморном ложе в королевском пантеоне, если б не предусмотрительность и опытность герцога Мальорского, своего дядьки по материнской линии, сумевшего предотвратить следующие непрерывной чередой покушения и сохранить племяннику жизнь.

Не желая говорить на эту щекотливую тему, принц испросил позволения уйти, привычно скрывая свои мысли за нарочитой беззаботностью:

— Надеюсь, вы не против, мой король, если я начну читать эту покрытую пылью историю после окончания охоты? — и уже серьезно уточнил: — Если я внезапно ее отменю, пойдут ненужные слухи. А это никому не нужно. Завтра я рукопись точно прочту.

Король был вынужден согласиться. Принц был заядлым охотником, и отвлечь его от любимого занятия никто был не в силах. Если он пропустит уже объявленную потеху, подозрений разного рода не миновать. А вот это в стране, и без того расшатанной недовольством и знати, и простонародья, было недопустимым.