— Лизавета, ты пила коньяк? Одна?

Меня поймали с поличным. Я не вымыла ночью рюмку — думала с утра замести следы. Кто ж знал, что Александр Юрьевич впервые поднимется раньше меня.

— Нет, лекарство принимала. Голова жутко болела, — почти не лгала я. Скорее выкручивалась. — Давно не была в гаме и духоте. Отвыкла. Извините, что взяла ваш коньяк, — спохватилась я как-то поздновато, выуживая у него из-под носа рюмочную улику, чтобы вымыть и спрятать: от себя и от греха подальше.

— Мой коньяк? — усмехнулся Любашкин дедушка. — Ты подарила. Такой дорогущий. Тебе и пить. А мне таблетки.

Я бросилась к плите варить свёкру кашу. Вернее, всем — ради экономии времени заставила себя полюбить овсянку. Он ест на воде и без сахара. Для себя и дочки добавляю сухофрукты и мёд. А что делать? Когда не можешь изменить неприятную ситуацию, найди в ней что-то положительное или положи сама.

Возьмём примером нынешнюю прогулку. Вербов, конечно, Вербовым, но к нему прилагается чистый воздух и такси повышенной комфортности. И я уже немного даже рада, что проведу субботу вне дома. О чем громогласно сообщаю деду в халате и моему чаду, выползающему в коридор в пижаме.

— С каким коллегой? — не ради интереса, а от удивления переспрашивает меня Александр Юрьевич.

У меня легенды заготовленной нет. Зачем?

— У кого есть машина. Я в Павловск на транспорте не повезу ребёнка. Соплей, к счастью, нет и не надо. А нам надо рабочие моменты обсудить. В офис мне не попасть. В понедельник мы с Любой на ёлку идём. Так что у нас вот такое вот совещание на пленэре спонтанно вырисовалось.

Про мое увольнение свёкр пока не знает. Не надо портить человеку настроение перед праздником, да и нервы у него ну совсем не железные. Меньше знает, лучше спит, а хороший сон — залог здоровья. И моего тоже. Мои нервы сгорают один за другим стараниями его сыночка. Это я Ангела родила! И даже не любопытного. Скажешь про ёлку — Любаша кивнёт. Скажешь про белок — тоже. Про дядю Гришу раньше времени, конечно, говорить не стоит.

— На обед есть суп. Разогреете. Котлеты с капустой в отдельном контейнере…

— Лизавета, я не маленький… — не строго, а больше шутливо повысил голос свёкр.

Маленькая я — господи ж ты боже мой, как страшно! Точно на свидание бегу! Хорошо, что я действительно черноока и черноброва — можно одной помадой обойтись и не наводить свёкра на опасные мысли. Ну и Вербова заодно. На планерки я являлась всегда с минимумом макияжа. А тут белого пуховика для дурости хватит.

— Ты б лучше куртку надела! — привалился к стене коридора свёкр.

— У меня попа мёрзнет, — не стала я юлить со словами. Наличие ребёнка в доме дает карт-бланш на расширение словарного запаса всякими там уменьшительно-ласкательными суффиксами и словечками.

— Не поздно будете?

Это уже вопрос, который требует серьезный ответ.

— У нас же дневной сон!

Это я сказала Вербову, когда мы договаривались о времени. Он ещё мягко намекнул, что пока мы едем из Павловска к кошкам, Люба прекрасно выспится в машине.

— А вообще не знаю… — И я действительно не знала. — Может, нам вечером кошек покажут. Я позвоню. Ну, мы гулять!

— Не до ночи только!

Это была шутка, но я с трудом сумела на неё улыбнуться и подтолкнула ребёнка к двери. Не капризничает — да это не ребёнок, а подарок небес. Только мне, а не Вербову.

Он встречал нас у машины. В наброшенной на плечи толстой куртке. Синей. Темно. Под цвет глаз. И был без шапки. Наверное, только что вылез из машины. Я шла медленно, а Люба быстро. Слишком — на площадку так не скачет! А мне бы ещё лишнюю секунду взять на размышление над тем, что сделать и что сказать. Нет, именно сделать… Протянуть руку? Крепкое мужское рукопожатие. Но я не мужик. И даже не деловой партнёр.

— Ну, будем знакомиться…

Для меня даже «привет» пожалели. Сразу присел подле Любы и протянул руку.

— Гриша.

И схватил ребёнка за руку. Даже потряс. Сколько серьёзности! А я с серьезным видом раскланивалась с соседкой. Краснея. Да, ребёнку дядя в разы интереснее его машины, а тут наоборот — машина на первом плане. И почему мне становится стыдно за чужие мысли?

— Твой новый, что ли? — бросила соседка, хотя могла бы промолчать.

Новый? Будто я кавалеров как перчатки меняю! Меня после развода никто и никогда ни с кем не видел. Что за наезд? Или это сделано нарочно, чтобы испортить мне малину? Дебильная человеческая зависть?

Сработало — Вербов на мгновение вскинул на нас глаза, но, к счастью, ничего не ответил соседке, а, к несчастью, что-нибудь про меня да подумал… Черт, ну кто за хлебом субботним утром ходит?!

— А я тебя знаю, — Люба быстро переключила внимание Вербова на себя.