Вон посмотрел на меня, потом огляделся. Этот процесс он повторил несколько раз, время от времени останавливаясь, чтобы глотнуть пива.

— Я тебя не знаю, Вон, — сказала я, когда больше не могла выносить его молчаливый вопрос. — В действительности я тебя не знаю. И ты не знаешь меня.

Он нахмурился.

— Того, что сказал Андре, оказалось достаточно, чтобы ты впал в какой-то безумный садовый загул. Я не собираюсь ничего добавлять.

— Сад всё равно было необходимо привести в порядок, — пробормотал он, опустошая бутылку с пивом. — Не нужно раздувать из мухи слона.

— Конечно. Просто работа, которую необходимо выполнить, всю за один раз… семь часов без перерыва.

Он приподнял одно плечо.

— Время, которое потребовалось.

— И ты должен был работать в нижнем белье.

— Мне стало жарко. — Он сделал ещё глоток пива. — Спасибо, что раньше выставила бутылки с водой.

— Не стоит.

Некоторое время мы пили в молчании. Верхушки старых сосен покачивались на ветру, словно они помахивали звёздам. Кто-то в отдалении от нас слушал Simon & Garfunkel чуть громче, чем нужно. В остальном ночь была спокойной.

— Хорошая идея для ограды, — сказала я наконец.

— Хм-м?

— В противном случае, соседи с удовольствием наблюдали бы, как ты подстригаешь газоны в трусах.

Он фыркнул.

— Правда. Но этот забор недостаточно высок, чтобы держать подальше сбежавших невест.

Я с шипением втянула воздух сквозь зубы.

— Экземпляры довольно навязчивые, как занозы в заднице. Их ничто не сможет остановить.

Он указал полупустой бутылкой на аккуратную линию живой изгороди.

— Папа держал их вот так, в чистоте и порядке. Потом мама сажала цветы везде, где только могла. Они росли, создавая полный хаос.

— Да?

— Я почти уверен — она делала это, чтобы сводить его с ума.— Тень улыбки скользнула по его лицу. — Каждый год она меняла цвет. Одним летом — все цветы белые, следующим все жёлтые, и так далее. Хочешь услышать ещё одну историю о неловкости в моей жизни?

— Чёрт возьми, да.

— Однажды я случайно разбил лампу. Я бросал мяч внутри дома, совершенно против правил, — сказал он. — Во всяком случае, я обвинил в этом собаку. Этот тявкающий комок пуха Нелл умоляла родителей подарить ей на Рождество, и придумала глупую кличку — Снежок.

— Что случилось? — Спросила я.

— Ну, мама понимала, что я вру насчёт лампы, но не могла этого доказать.

— А как же твой отец?

Вон рассмеялся.

— Он тоже ненавидел собаку и дал мне презумпцию невиновности.

— Бедный Снежок.

— Угу. После этого ему пришлось больше времени проводить на улице. Нелл не разговаривала со мной неделями, и мама определенно не была в восторге.

— Держу пари. Ты, должно быть, был маленьким паршивцем, — пошутила я.

— Подожди, я ещё не закончил. — Он повернулся ко мне и на этот раз улыбался искренне. — Так вот, в честь своего восьмого дня рождения я собирался организовать драку с водяными пистолетами на заднем дворе. Планировал это несколько месяцев. Мы с Эриком неделями строили гигантские форты из картонных коробок. Праздник должен был получиться отличным. Абсолютно никаких девочек.

— И потом?

— Мама в тот год посадила все цветы розового цвета. И не только светло-розовые. О нет. Повсюду красовались большие ярко-розовые цветы. Они свисали из корзин и наполняли горшки. Она впала с ними в бешенство, гораздо большее, чем обычно. — Он сделал паузу и выпил. — Было невозможно войти в сад и не ослепнуть от всего этого. Казалось, взорвалась стая фламинго.

— О, нет! — воскликнула я драматично. Слава богу, мои уроки драмы в выпускном классе наконец-то оказались полезными.

— Твоя бедная расцветающая мужественность и уличная репутация находились в опасности.

— Понимаешь? Было так унизительно! — Вон вытянул ноги, полулежа на локтях. — Эрик хотел выкопать их прямо перед вечеринкой и попытаться свалить вину на Снежка. Но я сразу понял, что это не может сработать дважды.

— Мудрое решение.

Вон кивнул.

— Твоя мама вероятно была потрясающей, — сказала я с немалым удивлением.

— Да. Она была такая.

Поскольку я не могла поделиться своими весёлыми историями о родителях, разговор снова прервался. Однако, на этот раз не возникла неловкость. Мы болтали и смотрели на звёздное небо в летнюю ночь как два друга, не более. Всё было хорошо.

— Я тебя знаю, — тихо сказал он. — Ты ошибаешься.

Мой взгляд метнулся от звёзд к нему. Его красоте не стоило завидовать звёздам. Глаза Вона так блестели, что делали лунный свет совершенно бесполезным. Только у меня всё равно не получалось прочесть по выражению на его лице о чём он думает. Мне нужно было больше света, чтобы разгадать и понять, к чему всё идёт.

— С тех пор как мы встретились, ты только и делаешь, что показываешь мне, кто ты.

В этом-то и заключалась проблема.