Симон поспешно разорвал с копией связь, не желая ощущать ожог на груди. И его снова скрутило в диком приступе боли! Мальчик грешным делом подумал на зелье дюФолька. Но подняв взгляд, и увидев торжествующую ухмылку на лице Атроциуса, сразу все понял!

Боль! Вряд ли кто-то из судей, понимает что едва он соприкасается с магией соперника, его скручивает от дикой боли. По крайней мере, не каких зримых проявлений заклинания, Атроциус не проявляет. Но теперь он практически не может ему противостоять! Хотя...

В прошлый раз, после двух залпов, ему потребовался небольшой перерыв. У Симона все еще была одна копия, и он мог успеть приблизиться на расстояние поражения, своего звукового заклинания. Не теряя зря времени, и рыча от терзающей его где-то внутри боли, он кинулся вперед.

Но оказалось его соперник только этого и ждал. Руки Атроциуса хлопнули, и во все стороны полетели крохотные искры пламени. Такие даже некто не станет блокировать, настолько мизерное воздействие они могут оказать! И только один Симон, знал что на самом деле, могут сделать эти крохотные огоньки.

Он развеял своего клона, упал на землю, зарывшись от скорости в неё лицом. Но огоньков было слишком много.

Он почувствовал, как его коснулся один, второй. Дальше он уже перестал что ощущать, настолько сильна вдруг стала боль. Всепоглощающая, она скрутила его тело в позу эмбриона, заставив взвыть от боли. С трудом собрав всю свою волю в кулак, он открыл глаза. Атроциус с насмешкой смотрел на него, а весь стадион улюлюкал. Насмехаясь над катающимся от боли, при все нескольких крохотных ожогах мальчиком.

В этот момент, все слилось в одно. Усталость, зелье бурлящее в крови, ненависть к Атроциусу. И Симон не успев даже подумать, вдруг направив на противника перстень, с яростью проорал.

– Кмелл Картус!

И тут же, понимая что он наделал. Симон с ужасом уставился на устремившуюся к его противнику струю дыма, больше походившего на пепел...

За те несколько мгновений, пока не особо быстрое заклинание летело к Атроциусу. Симон успел сначала помертветь от осознания содеянного, а после еще повернуть голову, мечтая увидеть как один из судий обезвреживает его магию.

Но посмотрел он явно не в ту сторону, дюФольк все так же стоял, с улыбкой наблюдая за дуэлью. Он похоже даже нм чего не осознал, воспринимая свою должность, не как ответственную обязанность. А скорее как более удобное для наблюдения за турниром место.

К счастью судей всегда было двое. Симон успел заметить краем глаза, как перед его заклинанием, вспыхнул сразу десяток преломляющихся зеркал. Как должна была сработать эта защита, мальчик, так и не узнал. Дымящаяся стрелка, попросту не заметив защиты, прошла сквозь неё. Раздался звук бьющегося хрусталя, и висящие в воздухе зеркала, осыпались на землю призрачными осколками.

И в тот момент, когда Симон успел подумать, что не на что больше надеяться. Перед его противником, вспыхнул ослепительно белая сфера. Прикрыв рукой тут же начавшие слезиться глаза, мальчик безрезультатно пытался рассмотреть что-либо перед собой. Посматривая сквозь щелки, между пальцами руки.

Но сияние было слишком сильно, и лишь не начавшие раздаваться вокруг крики. Позволяли думать, что все обошлось благополучно.

Чья-то сильная рука, вздернула его, поставив на ноги. И тот час начала увлекать куда-то в сторону, тщетно трущий глаза мальчик, не видел ни чего вокруг. Путаясь в ногах, под гул возмущенных и ничего не понимающих зрителей, он похоже покинул поле. Его усадили на стул, и тут он услышал голос ректора Эйренгейта.

– Дайте мальчику умыться, не видите он едва видит! Приведите магистра Савицкую, мне нужна её помощь!

Еще через несколько мгновений, прохладные пальцы легли на лоб Симона. Аккуратно убрав его руки от не перестававших слезиться глаз, пальцы легонько коснулись воспаленных век. Прикосновение принесло прохладу и облегчение, уняло зуд и похоже вернуло способность видеть.

Мальчик осторожно приоткрыв глаза, увидел в небольшом шатре целую кучу народа. И если голос ректора, звучал встревоженно, явно беспокоясь о его здоровье. То многие другие, из присутствующих буквально сверлили его, злыми взглядами. Хотя нет, не его!

Рядом с мальчиком, стоял мрачный Гювери, и похоже большинство взглядов, доставались именно ему! Симон мало что понимал, и внезапно начавший выпроваживать всех из шатра, ректор. Не добавил ситуации ясности!

В итоге внутри остались лишь до нельзя мрачный Гювери, магистр Савицкая. Ну конечно и сам ректор, на пару с Симоном. Целительница изучала мальчика, через скрещенные, в форме импровизированного треугольника пальцы. Похоже все кроме мальчика, понимали что она делает. В шатре повисло напряженное молчание, прерывать которое Симон побоялся, чувствуя себя виноватым.