– Честно?! Да. Мне тошнотворно скучно. Я никогда не думал, что всё происходит именно так. – Выпалил я, и тут пожалел. Глаза присутствующих расширились, и повисла тишина. Сожаление прошло довольно быстро, и трансформировалось в полноценный ступор, вызванный дальнейшим развитием событий.

– Адамс, ты был прав! – восторженно загомонили участники своеобразного жюри.

– Что я вам говорил?! А вы сомневались.

В компании профессионалов кино, зашелестели голоса, но теперь они были ещё на пол тона тише, и мне с трудом удавалось вырвать хотя бы несколько слов. Как я смог понять, может и ошибочно, но всем понравился мой талант изображать заинтересованность в моменты нужных, томительных бесед. Что не удавалось даже им самим.

– Извините, мне уже можно идти? Меня ждут на улице, да и мне нужно определиться…. В общем, мне пора! – я уверенным шагом направился к выходу, но меня остановил Чарльз Кристофер Адамс.

– Сто тысяч, и вы позволите побеседовать с вами ещё двадцать минут.

Мои ноги налились свинцом, подкосились, дыхание спёрло, а сердце, будто совсем перестало биться. Я медленно повернулся к странным людям, и уставился на них как на произведение искусства.

– Что, простите? – еле слышно проговорил я.

– Если вы позволите нам с коллегами задать вам ещё несколько вопросов, которые не отнимут более двадцати минут, то получите от меня чек на сто тысяч. Независимо от того, чем закончиться наша случайная встреча.

– Не стоит так шутить со мной. Буквально вчера я потерял всё своё имущество, и сбережения, которые даже рядом не стояли с этой суммой. С вашей стороны это будет очень жестоко.

– Шутить? Никто не говорит о шутках. Напротив, я приношу свои соболезнования. Я не был осведомлён. К счастью, как я вижу, вы в порядке, и можете мне очень здорово помочь. В подтверждение же своих слов, я выпишу вам чек прямо сейчас. Вот, возьмите. Он теперь у вас, и вы вольны в выборе. – Адамс вручил мне подписанный чек на оговоренную сумму. Я машинально взял его, и первым желанием было рвануть на улицу, и затеряться в толпе. На такую сумму, мы с Гастоном могли не только открыть своё дело вновь, но и приобрести скромное жильё на окраине. Это было решило очень многие проблемы. Но я не смог сбежать. В глазах Чарльза Адамса я увидел доверие к моей персоне, добродушие, честность, и порядочность.

– Хорошо, мистер Адамс. Единственная просьба – ущипните меня, если это сон.

– Поверьте, Седрик. Всё наяву. Так вы согласны?

– Да, я согласен.

– Вот и замечательно. Пожалуй, теперь вы господа можете проверить мистера Санчеса.

Мы и правда уложились в двадцать оговоренных минут. Но что это были за минуты. Такого широкого спектра эмоций я не изображал, пожалуй, и за год. А тут двадцать минут. Счастье, грусть, гнев, удивление, весёлая песня, грустная песня…. Это лишь короткий список, который я должен был показать без подготовки. Что мне запомнилось более всего, так это манера выставления задачи. Не просто «покажи счастье», а «ты выиграл в лотерею». Не «покажи нам печаль», а «у тебя умерла собака». Откровенно говоря, мне понравилось. Вероятно, и даже, скорее всего, мне помогла атмосфера в зале. Чувствовалось то, что ко мне душевно расположены. Не было ни капли критических комментариев, и я был переполнен неведанной ранее верой. Именно эта вера и позволила мне показать то, о чём я даже никогда не задумывался, и не подозревал, что могу.

– Что могу вам сказать, мистер Санчес. В данный момент всё зависит от вас. Я могу только предложить сотрудничество, не больше, не меньше. Решение остаётся за вами.

– Сотрудничество? На каких условиях? – кроме излишней нескромности ничего лучше в голову мне не пришло.

– Ха-ха-ха. В вас явно жива деловая жила. Мне это нравиться. Не желаете отобедать со мной, и обсудить все детали? Думается мне, что предложение вас точно заинтересует.

От голода у меня засосало под ложечкой. Хотя скорее это был исключительно психологический фактор.

– Отобедать, конечно, я не против. Есть одно крохотное условие – мой друг ждёт на улице. Ему тоже некуда идти. Позвольте взять его с собой?

– Мистер Санчес, для меня будет в радость разделить поздний обед с вами, и вашим другом. Идёмте.

Чарльз Адамс что-то прошептал коллегам, уверено встал, и направился к выходу. Мои ноги всё ещё оставались тяжёлыми, и ему пришлось аккуратно взять меня под руку, и приободрить.

– Не волнуйтесь вы так, Седрик. Нервы, и хорошая пища, никак не сопоставимы. Поспешите за своим другом, а я вас подожду здесь. Мы выйдем через другую дверь.

Адамс дал указание охраннику впустить меня с другом вновь, и указал на дверь, за которой будет нас ждать. Я несколько пришёл в себя, и выбежал на улицу. Оглядевшись по сторонам, я обнаружил Гастона сидящим на обочине дороги.

– Гастон! Гастон, скорее идём.

– Что случилось? Ты что-то натворил? Ох, остался в тебе ещё озорник из детства. Давай сюда, лучше бежать в другую сторону.

– Нет, ты не понял. Нас там ждут. Пошли. – Я схватил Гастона за руку, и потащил в здание.

– Куда? Кто нас ждёт? Ты что, перегрелся?

– Потом. Всё потом. Бежим.

Гастон перестал сопротивляться, но всё же с некоторой неохотой следовал за мной. Я же торопился, как мог. Я боялся, что всё окажется розыгрышем, злой шуткой, или того хуже – сном.

Успокоить бешено колотящее сердце, я смог в момент, когда увидел ожидающего нас Адамса. Он улыбнулся, видимо одобряя моё возвращение, и радуясь тому, что я не попытался скрыться с подписанным чеком.

– Мистер Санчес. Я рад, что вы приняли верное решение. Ещё раз здравствуйте, Гастон. Не думал, что вы и есть тот самый друг. Прошу вас за мной.