– За разговорами?! – Передразнила она Любу. – А «говорилка» не порвется?

Ко всему прочему «масла в огонь» добавило чувство досады, что она только что отказалась, из вредности отказалась, проводить молодого человека и теперь уже никак не могла найти повод переиграть свой отказ. Поэтому больше злилась на себя саму.

– А ты, Наталья, за мою «говорилку» не переживай, она у меня привычная. – Парировала Люба все тем же бодрым голосом. – Ты о своей беспокойся, там уже поди паутиной все поросло, от «частого использования», ядовито добавила она.

Последняя фраза совершенно вывела Наталью из себя. Кровь прилила к ее щекам, глаза загорелись, в эти секунды она настолько преобразилась, что Евгений не ошибся бы, назвав ее красавицей. Казалось, она сейчас набросится и разорвет в клочья молодую хамку. Все это вернуло Евгения к реальности. Он с интересом и готовностью разнимать вспыливших красоток наблюдал за ними, переводя взгляд с одной на другую. Егор Кузьмич, умудрено держал усмешку на губах и, сложив на груди руки, с видом человека, знающего, чем закончится весь этот «концерт», молча смотрел на них.

Евгений ждал крика из уст местного врача, и ему даже стало как-то за нее немного стыдно. Вроде взрослая городская женщина, образованная. Но ожидание не оправдалось. Вместо крика Наталья тихим, но злобным голосом ответила:

– А ты меня не подкалывай, ты еще сиколка. Ты что ли мне паутину счищать будешь!?

Наталью трясло от гнева, но она сдерживалась. Люба в ответ смотрела Наталье прямо в глаза и продолжала улыбаться.

– Посмотрим, еще как твоя судьба сложится! – закончила Наталья и, ни с кем не попрощавшись, быстро вышла из калитки и скрылась за кустарником сирени.

Люба проводила ее глазами, крикнув ей в след:

– Как сложится, так и сложится! Может, тебя от паутины избавлю!

И она снова посмотрела на Евгения.

– Ну так что? Едем?

– Да, конечно! – Пораженный неожиданной сценой, ответил Евгений.

– Ну вот и отлично, – раздался голос председателя, он продолжал улыбаться, – тебе и проводница нашлась!

Поблагодарив Егора Кузьмича за ключ, Евгений направился к автомобилю и, учтиво отворив перед девушкой пассажирскую дверь, помог Любе залезть в кабину. Затем сам занял место за рулем. Он завел двигатель и уже собирался ехать, когда к машине подошел председатель.

– Ты зря так с ней! – Сказал он Любе. – Она хоть и вредная бывает, но ей много горя пришлось пережить!

– Я знаю, просто ничего не могу с собой поделать, – спокойно ответила Люба.

Автомобиль тронулся.

Сначала они ехали в полной тишине, лишь звук колес, шуршащих по проселочной дороге, нарушал тишину. Как ни странно, но на этот раз на дороге ни одной пустолайки не «материализовалось» и никто с гавканьем не бросался под колеса. Когда выезжали из деревни, на встречу попался Палыч. К нему дел никаких не было, но из вежливости Евгений остановил внедорожник, вежливо поздоровался, поинтересовался, все ли у того в порядке и забрал ли он вчера лодку. На что тот махнул рукой, сказав, что в его годы не может быть что-то в порядке или не в порядке, все ровно, а лодку, конечно же, забрал, потому как оставлять ее на ночь нельзя, иначе русалки утащат. Сказав последнюю фразу, лесник хитро усмехнулся и полез в карман за самокруткой, вероятно, рассчитывая на продолжение диалога. Евгений это смекнул и, пока тот не успел засыпать в клочок газеты щепотку самосада, быстро пояснил, что он торопится. Палыча это нисколько не смутило, привычными движениями пальцев он быстро упаковал цигарку и вот она уже у него дымится во рту, а он деловито сплевывает, прилипшие к губам крошки табака. Евгений уже переключил скорость и собрался тронуться, когда лесник бросил взгляд на пассажира и, узнав Любу, снова хитро усмехнулся:

– Что, на новое жилье с новой гостьей?

– Да нет, – сдерживая раздражение, ответил Евгений, – проводница.

И, чтобы не дать раздражению почвы для роста, он таки надавил на газ и, подняв прокрутившимися колесами клубы пыли, покинул деревню. Он еще никого из местных не знал и в деревне-то был всего два раза проездом, однако любознательность и навязчивое внимание местных к своей персоне уже начали надоедать и порядком бесить. Евгений вырулил на большак и, как указала Люба, повернул направо, в сторону, противоположную городу. Пока ехал, то боковым зрением видел, что Люба смотрит на него и, вероятно, хочет с ним заговорить.

– Вы что-то хотите спросить? – Начал он, дабы дать старт беседе.

– Вас местные раздражают? – Просто спросила она с той же улыбкой, какую «надела» стоя у калитки.

Евгений посмотрел на нее, и некоторое время ехал молча, обдумывая ответ. Сказать ли правду или дипломатично солгать? Трезво оценив свое положение и одиноко стоящий в лесу домик, который, кстати, подвержен внезапному пожару, он выбрал второй вариант.

– А с чего бы им меня раздражать? – Удивленно спросил он. – Я ведь у Вас в деревне-то и не был почти, и никого пока не знаю.

Он снова бросил взгляд на Любу, взгляд машинально скользнул по ее обнаженным бедрам, торчащим из-под короткого платьица, а разрез между полами, совершенно бесстыдно обнажал их внутреннюю часть почти до самого «укромного места». Люба это заметила, тоже взглянула на свои бедра, потом на Евгения, в ее глазах загорелись хитрые огоньки. Евгений смутился, но, сделав вид, что ничего не заметил, отвел взгляд на дорогу.

– Ну да, почти никого, кроме Наташки, – ответила Люба заговорщицким тоном. – Вы же у нее вчера были?!