Шрифт:
С очками у нас получился довольно глупый вид. Особенно у Девицы Рюдигер.
Девица Рюдигер выглядел так:
Я не могла не захихикать. И Луиза тоже.
– Тсс! Они приближаются, – прошептала мама.
И вправду. Я почувствовала возле уха дуновение ветра.
– Вот! Вот! Вот! – Девица Рюдигер яростно замахал лапой, указывая вверх.
А потом я тоже это увидела. Блестящий ящик пронёсся над нами, как метеорит. Мне сперва показалось, что это гроб с серпантином. Но когда это нечто зашло на посадку, стало видно, что это такое на самом деле.
– Это… это же морозильная камера! С выхлопной трубой! – удивлённо прошептала я.
– Тётя Катти имеет пристрастие к необычным летающим объектам! – с блеском в глазах прошептала мама.
Морозильная камера стала медленно спускаться. Факелы едва не погасли. Клочья травы, камешки и земля засвистели мимо моих ушей. Камера опустилась на газон и с громким щелчком открылась. Из неё вышла высокая худая женщина. На женщине был чёрный блестящий плащ, а её острые зубы сверкали, как заточенные ножи, между кроваво-красными губами. Луиза так сильно сдавила ледяной рукой мою ледяную руку, что у меня пальцы хрустнули.
– С ума сойти! – шепнула Луиза.
Мы сорвали с головы очки для плавания и последовали за мамой и папой к морозильной камере.
Когда мы подошли, папа гордо провозгласил:
– Разрешите представить: тётя Катти, лучшая в мире, моя чистокровная сестра-вампир!
И они обнялись так крепко, что острые зубы заскрежетали. И зубы тёти Катти, и папины тоже. На всякий случай я отошла немного назад, поэтому не сразу заметила Мадам Густав.
Только когда Луиза восторженно прошептала: «О, какой он милый! Смотри, какие у него большие круглые глаза!» – тогда я тоже его увидела.
Мадам Густав и вправду был очень милым. Он стоял на краю морозильной камеры и с любопытством осматривался в нашем саду.
Девица Рюдигер, на седьмом небе от счастья, принялся прыгать вокруг морозилки. Но вдруг испуганно шарахнулся. И у меня чуть сердце не остановилось.
В саду ни с того ни с сего стало светло, будто кто-то включил большой прожектор. Я сперва подумала, что это проснулся господин Гайгер и светит на нас своим карманным фонариком. Но потом я поняла, что это луна. Она выплыла из-за облака, круглая, словно мяч.
Мы продумали всё, но только не это. А теперь было уже слишком поздно.
Глава 3
Хаос в лунном свете, или Почти гениальный план спасения (первый)
– Ау-у-у…
Мадам Густав завыл как волк. Свой длинный пингвиний клюв он вытянул вверх, а короткие крылышки развёл в стороны, как оперный певец – руки.
Я была уверена, что тётя Катти немедленно запрыгнет вместе с ним обратно в морозилку и полетит дальше. Но вместо этого она пару раз чмокнула его в клюв и сунула Мадам Густав в руки папе. Потом она головой вперёд заскочила в морозилку и крикнула:
– Пока-а-а! До послезавтра!
Крышка громко захлопнулась, и тётя Катти взлетела. Снова мимо моих ушей просвистели камешки и клочья травы. Очков для плавания на мне больше не было, и я закрыла глаза руками. Когда я их открыла, то обнаружила, что в саду уже никого нет.
– Лило, заходи быстрей! – услышала я тихий мамин голос из-за двери на террасу.
Я со всех ног побежала домой, к маме и остальным.
– Ведьмино проклятие! Надеюсь, господин Гайгер ничего не заметил, – сказал папа, пытаясь удержать Мадам Густав на руках.
Но маленький пингвин так дрыгал розовыми ногами и так тряс головой, что, в конце концов, вывернулся у папы из рук и плюхнулся на пол. Там он совершил стремительный кувырок, одним махом запрыгнул на подоконник и снова завыл:
– Ау-у-у…
– Скорей задвиньте шторы! Чтобы он не видел полную луну! – закричала мама.
Но как только мы с Луизой задёргивали занавеску на одном окне, Мадам Густав перепрыгивал к следующему и снова начинал выть на луну:
– Ау-у-у…
Внезапно раздалось «Динь-дон!».
Мы сразу замолчали. Даже Мадам Густав перестал выть. Я поняла, что это наш дверной звонок. И поняла, кто его нажимает: господин Гайгер!