— Джордан хотел сам встретить вас, — объяснил он, — но пресса подняла страшный шум по поводу предстоящей встречи. Так что корреспонденты буквально не дают ему прохода, и он всячески скрывается от них: хочет отпраздновать день рождения дочери в компании близких людей, но с блеском. Поэтому целыми днями хлопочет и суетится.

— Не много же времени он нам оставил на репетиции и на подготовку концерта, — посетовала Кэти. — Как мы вообще сможем играть?

— О, — рассмеялся Анхел, — я думаю, вы справитесь. Ведь это как у старого велосипедиста: как только сядет в седло после долгого перерыва, руки и ноги сами начнут все делать как надо.

— Ты действительно так думаешь?

— К следующей субботе вы будете в хорошей форме. Вот увидите!

— Хотелось бы на это надеяться.

— Публика уже шумит и волнуется. Любители музыки только и ждут этого события.

— Не разочаровать бы нам их, — кисло улыбнулась Кэти. — Мы так давно не играли вместе. А ведь они судят о нас по нашей былой славе.

— Главное, что Джордан не оставлял музыки, — подбодрил ее Анхел. — Он сумеет так организовать вас, что сыграете самым лучшим образом. Я уверен в этом. А сейчас давайте-ка выбираться из этого сумасшедшего дома. Мои родители с нетерпением ждут нас.

— Я так соскучилась по ним.

Кэти стало грустно. Напрасно она согласилась на эту затею. Уже теперь воскресшая память страшно тяготит ее. А что будет дальше?

По дороге из аэропорта Кэти любовалась огнями ночного Майами. Она любила ночь большого города. Ее благодатная темнота прячет за своей матовой пеленой все уродства и мерзости человеческой жизни. Скрываются от глаз грязные лохмотья бездомных бродяг, кривые каракули похабных надписей на ободранных стенах домов, дымящиеся зловонными испарениями серые кучи мусора на улицах и площадях. И город предстает в какой-то обновленной, словно омытой волшебной звездной водой, необычной, чарующей красоте. Он весь переливается, сияет разноцветными блестками электрических огней; словно маленькие серебряные светлячки танцуют на поверхности его водоемов, переплетая свои огненные узоры со сказочными узорами звезд, и большая круглая луна неуклюжей золотой рыбой вплывает в их блестящие тонкие сети, путаясь плавниками в радужных сплетениях огней. Причудливыми витыми остовами древних доисторических ящеров нависают над водой гнутые спины мостов, и небоскребы, как старинные мифические исполины, окружают себя туманным легким сиянием.

И если бы не страх неизвестности, Кэти полностью отдалась бы сладостному созерцанию любимого, хотя и несколько забытого, города.

Они миновали его шумную деловую часть, пересекли ярко озаренный мигающими рекламными огнями широкий, полный суеты и движения проспект и въехали на мост, соединяющий материк со Стар-Айлендом.

Как любила она этот остров! Даже в его недавней истории ощущалась тревожная романтика кипучей американской жизни. Всегда служивший излюбленным прибежищем богатых выскочек из промышленных и финансовых кругов, в тридцатые годы Стар-Айленд привлек к себе внимание крестных отцов американской мафии. И на его земле как на дрожжах стали вырастать шикарные особняки и безвкусные вычурные виллы, неуклюже подражающие своими фасадами архитектуре всех времен и всех стран земного шара. Рассказывали, что в то же самое время некий безумно богатый арабский принц решил построить здесь дворец в пышном восточном стиле, но то ли события отвлекли его от этих планов, то ли изменилось настроение самого принца, только дворец на острове так и не построили. Зато остров никогда не прекращал пользоваться заслуженной славой у знаменитостей и звезд музыкально-артистической богемы. И в любое время года здесь можно было встретить популярных артистов, рок-музыкантов, заправил газетного мира. Евреи, японцы, ирландцы, выходцы с Ближнего Востока, — кто только не жил на этом небольшом, но очень привлекательном острове.

Машина, в которой ехали Кэти и Анхел, миновала большие железные ворота и двинулась по широкой центральной аллее по направлению к дому. Перед ними выросло высокое стройное здание из кораллового камня. Изящные легкие арки, украшенные сверху резными готическими горгульями, придавали ему определенный колорит и, мягко расступаясь перед приближающимися к дому гостями, открывали взгляду просторную уютную веранду.

Ничего не изменилось с тех пор, как Кэти десять лет назад покинула это место. Вокруг царили те же опрятность и чистота. Это Кэти успела заметить, пока поднималась по выложенным цветным кафелем ступенькам крыльца. Она судорожно сжала в руке свою маленькую дамскую сумочку, и Джереми ободряюще взял ее под локоть.

Но Кэти не успокаивалась. Нет, она определенно сошла с ума. Как она сможет войти в свою прежнюю комнату? Как кивнет на прощание Таре Хьюз в ответ на ее пожелание доброй ночи? Той самой Таре, которую через мгновение Джордан поведет на свою кровать… Кэти — гостья в своем собственном доме. Это немыслимо!

— Кэти!

Джордан и дочери спешили ей навстречу. Девочки бросились ей на шею, а Джордан учтиво пожал руку Джереми. Алекс и Брен не умолкали ни на минуту. Наверное, волновались, что мать передумает и не приедет, а сейчас рады, что этого не случилось. Ведь теперь отступать уже поздно, да и незачем. Маме здесь будет очень хорошо.

Дочери взяли ее под руки и повели в дом. Так что Джордан и Джереми едва поспевали за ними.

— Кэтрин! Как я рада видеть тебя! — воскликнула вышедшая им навстречу Пегги, заключая Кэти в свои крепкие объятия. — Ты ничуть не изменилась! Даже похорошела. Боже мой! Все такая же милая и стройная. И как это тебе удается? Наверное, соблюдаешь какую-нибудь особенную диету? Худенькая, как тростинка!

А Кэти смеялась, весело разглядывая Пегги. Тощая, как рельс, та явно не нуждалась ни в какой диете.

Англичанка по происхождению, она до сих пор не могла окончательно освоиться с вольностями американского произношения. К тому же благодаря мужу-кубинцу в ее речи то и дело проскальзывали испанские слова, а порой и крепкие кубинские выражения.

— Пегги, чика [3] оставь ее! Как тростинка, говоришь? Чья бы корова мычала! — бросил вышедший следом за женой Джо Гарсиа, высокий седой мужчина с черными как угли, пронзительными глазами.

Кэти повеселела. Приятно было встретить старых друзей. Она радовалась их вниманию. И все же слегка щемило сердце. Словно прошлое напоминало ей, как много она оставила в нем.