Правда, там есть множество нюансов вроде психической устойчивости к внушению, или то, насколько отданный приказ идет вразрез с желаниями и моральными установками объекта, да и использовать его можно не чаще одного раза за час на одну цель…

Похмельный мужчина лет 30-40 в мятом костюме не сильно-то и был способен сопротивляться, поэтому тут же подошел к обнаженному и окровавленному мне. Если добавить к этой картине витой рог в левой руке и длинный хвост ящерицы в правой, то становится вполне понятным написанный на его лице ужас.

— Мне нужна твоя одежда. И мобильник. И мотоцикл, — внятно скомандовал я.

Упс.

Не чаще одного раза в один час.

Ладно, значит будем действовать по старинке. По старинке для моего сосуда, разумеется.

Удар застиг бедолагу врасплох. Он рухнул на землю, даже не поняв, какой редкой чести удостоился: на моей памяти это первый человек за всю историю Земли, которого оглушил сам Люцифер точным ударом рога единорога в висок. Точнее, голый Люцифер*.

Пришлось раздевать его самому.

Эх, а ведь где-то неподалеку стоит машина нациста, в которой так и остался лежать мой костюм за пятнадцать тысяч баксов.

Я уже зашнуровывал правый ботинок, когда сердце вдруг кольнуло.

Остро.

Внезапно.

Сильно.

Да так, что я аж задохнулся от накатившей боли.

Эй-эй, только не сейчас! Держись, старик, не вздумай схлопотать какой-нибудь инфаркт, или от чего вы там обычно помираете! Не здесь и не сейчас, когда я только-только начал чувствовать себя почти полноценным демоном!

Снова кольнуло.

Только на этот раз еще и знакомо.

Кажется, кто-то где-то прямо сейчас проводил обряд вызова Сатаны.

То есть меня.

Грубо, неуклюже, но вроде как по всем правилам.

А значит, мне придется ответить на вызов, как это сейчас говорится...

* Примечания Захарии

Единороги — Мне так и не удалось выяснить у Люцифера, в чьем воспаленном мозгу могла зародиться мысль создать подобное чудовище. В ответ на все мои вопросы он лишь глупо хихикал и нес какую-то чушь: «Эпоха Утконоса», «забродивший нектар» и «было весело»!

Голый Люцифер — историю, где, когда и при каких обстоятельствах он уже бил человека рогом единорога, но был при этом одет, мне услышать так и не удалось, несмотря на все увещивания.

Вы не подумайте — планета большая, а умишко у смертных ограниченный и маленький, так что в былые времена обращались ко мне очень часто, в той или иной ипостаси, благо нажить их я успел предостаточно. Ну а что? Отец он высоко, да у него и своих хлопот достаточно, а я вот он, рядом. Все слышу, все вижу и все знаю. А еще, якобы, готов на все что угодно ради очередной несчастной душонки, которой даже чайник не вскипятить.

Вот и пришлось ввести ряд дополнительных условий и ограничений.

Правда, в те времена не было секретарш, кодовых замков и определителей номера. Зато были демоны-прислужники, кровавые ритуалы и заклинания.

Поначалу это помогало, ввиду слабо развитой коммуникации и повальной безграмотности. Но чем дальше, тем больше становилось посвященных, и меня опять начали дергать по поводу и без. Вот и пришлось ввести дополнительный «фильтр» в виде требования пары капель дьявольской крови.

А так как я ни кровью, ни визитками не имею обыкновения разбрасываться, то количество вызовов стало строго ограниченным и предсказуемым, не чаще пары раз в пятилетку.

Кто бы это мог быть, да еще и прямо здесь, в Лос-Анжелесе? В том, что вызов идет именно отсюда, не было никаких сомнений: радиус восприятия этого сосуда был весьма ограничен.

— Ай! В барабанную перепонку себе поколи, придурок! — зашипел я от новой вспышки боли.

Так. Направление есть — зов идет вон оттуда. Расстояние? Пока не понятно.

Будь я не в человеческом теле, а в специально выращенном для визита на Землю смертном сосуде, у меня было бы куда больше возможностей. В том числе и по быстрому перемещению в нужное место. Но эта куча плоти в лучшем случае может двигаться со скоростью такси, которое еще нужно как-то ухитриться вызвать.

Этак и помереть недолго еще до того, как удастся найти мерзкого колдуна…

— Ай!

…непонятно как завладевшего моей кровью и текстом заклинания.

— Святое благословения! Ты почему не включаешься?