Церквушку для покаяния Чума выбрала не самую приметную и пафосную, но отстроенную на совесть и задорого. Видать, местная община расстаралась. Домики-то вокруг явно говорят о приличном достатке, а тугие коконы темных нитей, оплетающих души — об их источниках. Поджидавшая нас внутри картина не слишком отличалась от увиденного снаружи. Три десятка прихожан да с десяток священников, один другого чернее.

Впрочем, были и исключения, неприятные моему глазу.

— Мастер, вы уверены? — Голод поежился, косясь на украшенные крестами ворота.

Я открыл глаза, «отключив» свое «Поглощение души».

— Какие-то проблемы?

— Глаза болят. Кости ломит. И… страшно мне!

— Война?

Майк отчитался об аналогичных симптомах.

Ну что ж. Место хоть и молодое, но уже намоленное — в основном, за счет щедрых подношений. Мне и самому очень нелегко находиться рядом со святым местом. А внутри и вовсе прижмет. Впрочем, экзорцистов бояться — в храм не ходить. Всего-то и нужно держаться подальше от чистых помыслами жрецов. А от всей этой фальшивой атрибутикой с позолоченными идолами-святыми у меня даже нос не почешется. Да она и нужна только чтобы пару лишних монет у прихожан выудить. Никакой истинной силы там нет, и никогда не было.

Вон, объявим мы нашу Чуму святой, нарисуем с нее икону и выставим в храм, как Тамару-защитницу, оберегающую от болезней — пусть и ей свечки ставят да подношения несут вместе со своими грехами, заодно и намаливая новые, за поклонение фальшивым идолам.

Проверенная веками схема.

Канонизируют, кого ни попадя, да так, что на всех этих святых, мучеников и заступников уже и областей покровительства не хватает. То по десятку за материнство отвечает, то приходится назначать святых, повышающих надои у рыжих коров. Или за урожаи яблок. А потом в честь каждого по нескольку храмов строят, да иконы штампуют сотнями.

Молиться Богу, своему Единственному Творцу? Ха! Зачем, если у нас на все случаи жизни есть по паре святых-заместителей? А будет мало, так еще найдем, кого к их лику причислить задним числом. Да если собрать по всем церквушкам мощи какого-нибудь святого Вергилия, то из них можно не одного щуплого монашка, а трех-четырех здоровенных кентавров сложить.

Ну ничего святого нет для этих смертных.

Даже старые кости стараются превратить в золото.

Причем, даже не особо задумываясь об их происхождении. Точно знаю, что в нескольких храмах поклоняются останкам какого-то ребенка. Еще в трех — костям козла. И это не считая тех, где потехи ради мои демоны подбросили… впрочем, об этом лучше помолчать. Пусть себе и дальше молятся и лобызают эту мерзость, хе-хе.

Тьфу!

Я сплюнул.

Кровью.

Слишком близко стоим у храма.

Аж на уши давит.

— Мастер, чего мы ждем? — приблизившись, прошептал Война.

— Знака.

— Какого?

— А вот сейчас ты сам и услышишь, — отозвался я, включая смартфон…

— Крис? Порадуй старика, скажи, что тебе удалось?

— Было непросто, но я справился. Через пять минут начинаем.

Я глянул на часы: всего-то на сорок минут задержали. Это еще вполне по-бож-ж-ж-ж... Гхм… Поминать своего папашу всуе, да еще и на пороге храма — так ведь недолго и без языка остаться!

Через обещанные пять минут из динамиков гаджета полились чарующие ноты, напоминающие то скрежет металла по камню, то вой кастрируемого без наркоза кота (кажется, сейчас это называется «скримить»), то хрип подавившегося бургером вокалиста группы «Взадники Ада», выступления которых мы, собственно, и ждали.

Точнее, ждал только я.

И не самого концерта, а нового притока душ неофитов, конвертируемых в чудотворную энергию. Уж чего-чего, а натворить мне сейчас придется прилично. По такому поводу даже приоделся в свои «Святые Педали» — старые конверсы, зачарованные при помощи души экзорциста-неуча. То-то пяточки горят!

+35 энергии Разрушения…

Еще, нужно больше, много больше!

— Эй, чего встал на дороге?

Какой-то детина в кожаном плаще огрызнулся на Войну, широкие плечи которого заняли почти половину прохода. Кулаки Майка непроизвольно стиснулись, но один из двух охранников, сопровождающих «кожаного», покачал головой и красноречиво постучал себя по плечу, где под пиджаком недвусмысленно выпирало.

Кулаки спортсмена разжались, и он неуверенно забубнил себе под нос извинения.

Эх, Война-Война. Да тебе эта троица — растереть да плюнуть! Ты мог бы просто приказать им перестрелять друг друга. Вон, Голод уже косится на меня и ждет приказа, чтобы растерзать нахалов.

— Это со мной, — я сунул мужику в плаще под нос свой «Психопаспорт».

Не знаю, что тот увидел, но уважения в его голосе заметно прибавилось:

— Прошу прощения, офицер. И перед вашим молодым коллегой тоже, — но смотрел он при этом исключительно на меня, — Вы здесь по работе, или?..

— Охраняю ценного свидетеля, — я небрежно махнул рукой в сторону церкви.