Валерий Дмитриевич ГУБИН
ПЕРСОНАЛЬНАЯ ПЛАНЕТА
Фантастический рассказ
– Телепатией не увлекаетесь?
– Упаси Боже!
– А к телекинезу склонность есть?
– Никоим образом!
– Ясновидение?
– Не верю я в эту чушь!
– Ну что ж, беру вас в команду. Вылет десятого с Западного космодрома. Отправляйтесь туда сегодня, ознакомьтесь с кораблем, перетащите вещи.
Так капитан Большая рука беседовал с каждым из кандидатов, явившихся по его объявлению. Большинству отказывал - либо совсем старые и больные, либо давно бросили летать, не знают новой техники. Наконец двадцать человек были набраны, двадцать из ста семидесяти стариков, откликнувшихся на объявление: "Приглашаю космонавтов-пенсионеров, одиноких, на постоянное место жительства на открытую мной планету с прекрасным мягким климатом, где можно спокойно и счастливо, в дружеской компании провести последние годы жизни".
Все двадцать были примерно одного возраста - пионеры межзвездных перелетов, даже клички свои, модные в те годы, сохранили: Железный организм, Межзвездный бродяга, Интеллигентный парень и т. д.
Они собрались на космодроме еще до рассвета, продрогшие от утренней сырости, шмыгающие красными носами, но отчаянные и готовые на все. Они решились навсегда оставить Землю, где родились и провели солидную часть жизни, и теперь сам черт им не страшен. Несмотря на холод, в корабль никто не забирался, ждали капитана. Тот, поднявшись на трап, оглядел свое пенсионное воинство, которое радостно приветствовало его трудно распрямляющимися руками, пересчитал все головы и обнаружил на одну больше.
– Эй, сэр, - спросил он маленького мужичка, прилепившегося сбоку к толпе, - кто вы такой и что вам нужно?
– Раньше меня звали Задумчивый крепыш. Я психолог. Ходил с Красной головой, имею награды.
– Вообще-то психолог мне не нужен.
– Возьмите меня, капитан. Коллектив у вас тяжелый, все пожилые, столько обид и комплексов у каждого. Психолог вам пригодится.
– Возможно, вы и правы, - задумался на минуту капитан.
– Ладно, так и быть. Загружайтесь, ребята, - махнул он рукой и исчез в темном проеме.
Все собрались в кают-компании, и капитан долго рассказывал о том, как нашел планету и где она находится.
– Сначала идем прямо на Глоб, не доходя два парсека, берем курс на Талдом II и, наконец, подойдя вплотную, поворачиваем на четвертую звезду в созвездии Веги. У этой звезды есть планета.
– Но ведь это за пределами зоны? Там никого нет. Если что случится, нам никто не поможет.
– Конечно, за пределами. Вряд ли в зоне остались еще планеты, необитаемые и пригодные для жизни. И никто нам не поможет, если что - это правда. Отказаться не поздно, если боитесь.
Они стартовали только к полудню. На космодроме шел дождь, было тускло и серо, провожающих не было.
Потянулись долгие унылые месяцы космического рейса. Команда, несмотря на возраст, работала четко и слаженно, а монотонность труда скрашивалась необычной целью, надеждой на обетованную землю. Раз в неделю они собирались вместе, и Задумчивый крепыш умело и тактично вызывал кого-нибудь на откровенный разговор, и обычно человек доверчиво рассказывал, как правило, одно и то же - о своей несложившейся личной жизни, о том, почему он к старости остался одиноким и никому не нужным. Все жарко сочувствовали рассказчику, и тот будто сбрасывал камень с души, оживал, светлел лицом. Крепыш к тому же знал массу анекдотов, и каждый вечер заканчивался повальным хохотом.
Капитан позвал психолога в рубку в тот момент, когда они выходили из зоны. Это было через восемь месяцев после старта:
– Смотрите, справа Кассиопея, слева Плеяды. Сейчас мы пересекаем линию, их соединяющую. Здесь кончается зона. Дальше ни одного поста, ни одного маяка. Вы когда-нибудь выходили туда?
– Нет, не пришлось. В мое время достигнуть этой границы было подвигом. Половины жизни не хватало.
– Верно. Сейчас даже странно представить себе, как мы тогда летали.
– Но ведь и сегодня никто не ходит дальше зоны.
– Государственным запрещено, компании не рискуют, а частных кораблей, подобных моему, раз-два и обчелся. Я тридцать лет копил на эту списанную посудину.
– Но почему запрещено, почему не рискуют?
– Боятся. И, видимо, правильно делают. Это ведь другой мир.
– Чем же он другой?
– Этот мир наш. Вы в принципе не ждете здесь ничего неожиданного. А раз не ждете, то ничего и не будет.
– Понятно... Что ж, я свою задачу выполнил, подготовил экипаж ко всяким неожиданностям. У нас сложилась довольно спокойная и дружеская атмосфера.
– Я знаю, спасибо вам. Видите эту точку - это Брегель. Там мы сделаем последнюю отметку, после чего уйдем из зоны. Навсегда.
Прошло еще три месяца. Корабль уже держал курс на Вегу. Часто в рубку заходили свободные от работы люди и подолгу смотрели на экран, в космический мрак, прорезаемый редкими, сверкающими точками звезд. Это были чужие звезды, знакомые только по атласам. И к чувству радостной надежды примешивалась тоска по оставшейся где-то далеко-далеко родине. Но дольше всех проводил там время капитан, и не только по должности. Последнее время сутками, с редкими перерывами на сон и обед, он сидел в рубке неподвижно, глядя на экран, глубоко задумавшись, иногда шептал что-то. Психолог пытался подступиться, но капитан отмахнулся от него. В один из вечеров Большая рука велел всем собраться. Он, наконец, решился - дальше молчать не было смысла - объявить, что никакой планеты с прекрасным мягким климатом не существует, он ее выдумал. Он попросит прощения у друзей, объяснит, что все равно им терять нечего. И горючего, и припасов хватит не на один год. Они будут нестись так в бесконечных просторах космоса, оставив вахты, всю работу передоверив автоматам, проводя время в спокойных беседах и отдыхе, дожидаясь своего последнего часа. Что может быть лучше для одинокого космонавта, чем такой конец! Он был уверен, что сумеет убедить их - никто не возмутится, не устроит скандала. Народ бывалый, опытный, никаких иллюзий у них нет. И кто знает, все ли ему поверили, когда он рассказывал сладкую сказочку перед стартом?