Георгий застонал даже:

– Двадцать первый век на дворе, Трофим Силантьевич, слышали о том?

– А ты слышал старинную поговорку: за рекой живут нелюди? – ответил вопросом на вопрос разговорчивый старик.

– Представьте себе, слышал. Только это очень древняя поговорка. Языческая.

– Я ученых слов не знаю. Но ты меня понял. Так вот, на том острове не люди живут – нелюди. Так народ говорит. И давно говорит! А народ не переспоришь, умник городской.

– Нам не пора назад? – спросил Георгий. – Ты еще не все легенды местного края выведала?

– На сегодня хватит, – согласилась Юля. – Спасибо вам, дедушка Трофим, за рассказ. Нам еще назад возвращаться. В следующий раз придете – я хочу еще послушать.

– Тпру, Красавка! – остановил он кареглазую уставшую кобылу. – Только с профессором вашим молчок. Строгий Венедикт-то.

– Заметано, – кивнула Юля.

Георгий спрыгнул с телеги, подхватил на руки Юлю и поставил рядом.

– Я вам что сказать-то хотел, – окликнул их старик.

– Да, Трофим Силантьевич? – призывно кивнула Юля.

– Места у нас и так непростые, а вы, археологи, тут еще демона злющего откопали.

Он медлил. Молодые люди переглянулись.

– Ну, не то чтобы демона, – заметила Юля.

– Демона-демона, – покачал тот головой. – Так вот, нехорошо это.

– Ну, мы же археологи, – словно извиняясь, вздохнула Юля.

– А это неважно. Мне про него как рассказали, давно это было, так я аж за сердце схватился. Первый раз в жизни. Демонов не откапывать надо, красавица, а обратно под землю упихивать. Ясно? И чтоб поплотнее землицей сверху притоптать. И святой водицей окропить. Думаете, нечисть просто так селится там или сям? Ан-нет! Ее друг к другу так и тянет. И так у нас это Русалочье озеро, да еще с островом, как бельмо в глазу, а тут еще и демона на блюде. Плохо это, ребятки, ой как плохо. К новой беде.

Прежде Трофим Силантьевич говорил отчасти шутливым тоном, но сейчас его слова прозвучали иначе.

Георгий снисходительно покачал головой:

– Теперь не уснем.

– Ты поживи с мое, молодец, и повидай с мое, а потом уже головой качай, как жеребенок некормленый, – заметил Силантьевич. – Ладно, поеду я. Ты его учи уму-разуму, – посоветовал он Юле. – Бестолковый он у тебя!

Георгий заскрипел зубами.

– Буду, – пообещала она.

Юля получила за дружескую беседу бутылку «Буратино» бесплатно. Они попрощались с фуражиром. Дед Трофим чмокнул воздух, бросил короткое: «Но!» – и натянул вожжи. Заскрипев, телега покатила прочь.

Они двинули пешком обратно в лагерь.

– Средневековье, – пробурчал Георгий.

– Зря ты. Они живут в своем мире сказок и загадок, – заступилась за старого фуражира Юля.

– Вот я и говорю: средневековье, – опять пробурчал тот. – Причем раннее.

После обеда началось знакомство археологов с культурным слоем Черного городища. Когда-то вокруг древнего поселения прокопали глубокую траншею, и с каждым годом границы городища стали сужаться. Новые археологические экспедиции вгрызались в гигантский квадрат земли, продвигаясь к каменистой горе в центре, покрытой земляным слоем. Ничего нельзя было упустить! Под ногами должен был оставаться «материк», так археологи называли природную твердь, никогда прежде не обживаемую людьми. В те времена археологи еще не знали, что в глубине горы стоит идол, только предполагали, что у горы существует сакральное значение. Но какое? Квадрат Черного городища год за годом сужался, по пути археологи аккуратно откапывали черепки и косточки, изредка находили изъеденные коррозией наконечники стрел и ножи, натыкались на стены домов и могильников. Так нашли сотни сожженных скелетов. Затем старатели не вытерпели и прорыли еще одну траншею – и подобрались к горе. И стали обводить ее новой траншеей, пока не наткнулись на вход в пещеру и не обнаружили, что гора – это созданный природой языческий храм.

Каждой новой группе археологов хватало работы. Культурного слоя для разработки оставалось еще на долгие годы.

И вот, стоя после обеда на вершине горы со своими студентами, профессор Турчанинов сказал:

– Мы до сих пор не нашли ни одной могилы вождей этого племени. Я не исключаю, что именно вы, коллеги, именно ваша группа наконец-то раскопает подобную могилу. И могилу жреца, кстати. Но для этого вы должны работать не покладая рук. Слышите, Курочкин и Кащин? – обратился он к самым унылым и обессиленным своим студентам. – Слышите меня, бедолаги?

– Мы слышим! – слабо отозвался Курочкин.

– Внимаем каждому вашему слову! – бессильно простонал Кащин.

– Ждем работы! – взял эстафету Курочкин. – До седьмого пота!

Половина студентов, свидетелей этой душевной беседы, заржала.

– Это хорошо, – кивнул профессор Турчанинов. – Это вы молодцы, Курочкин и Кащин, что слышите и внимаете. Что ждете. И уже сегодня вам представится такая возможность – делом поддержать слово.

– Только мы одного боимся, Венедикт Венедиктович, – подал голос один из «бедолаг».

– Ну, чего ты боишься, Кащин?

– А вдруг вождей и жрецов сжигали – и прах по ветру? А мы их искать будем? Как быть-то в этом случае?

– Тогда будете искать пепел. Все ясно? – Турчанинов и не думал шутить. – Сейчас разобьемся на группы – и вперед.

Из пятидесяти студентов создали пять групп. Юля Пчелкина и Георгий Малышев попросились в одну. Глаза обоих подозрительно блестели. Мудрый Венедикт Венедиктович удовлетворил прошение, сказав: «Когда мужчина и женщина заняты одним делом, это только способствует развитию их отношений. Но не переусердствуйте. Я про личные отношения. Кто решит, что он тут на отдыхе, отправлю домой. И не думайте, что я шучу». Георгий Малышев, как серьезный и подающий надежды студент-четверокурсник, к тому же был назначен и старшим группы.