— Да ладно, чего ты рычишь? — пошёл на попятную вампир. — Я просто спросил.

— Ну что, готовы, — Утрамбовщик приплясывал на месте. — Мне уже не терпится, если честно.

— Ты что, не слышал, что Белый сказал? — удивился Воруван. — Потрошитель «зажмурился».

— Ну и хрен на него, — спокойно ответил гном. — Мне что теперь в чёрный цвет молот перекрасить, или что? Умер и умер, нам с этого какой прок? А вот то, что отменили награду за Белого — уже повод серьёзно насторожиться. Я бы тоже посоветовал списаться с ними и попытаться понять, что они вообще хотят.

— Ну ты вообще «отмороженный»! — с опаской сказал Воруван.

— Я не «отмороженный», а практичный, — совершенно не смутился гном. — И тебе советую не забивать голову всяким барахлом.

Первым к жертвенной чаше пошёл Димон. Преклонив колено, он возложил на неё пару боевых топоров легендарного качества, и несмело попросил:

— Тиамат, прошу, даруй мне специальность.

Слова прозвучали. Статуя Богини слабо засветилась, а затем из Её глаз начал вытекать густой туман, безошибочно устремившийся к просящему. Было видно, что Димон немного нервничал, но глаз от марева Мглы не отвёл.

С каждой секундой густеющий туман спиралью начал окутывать его фигуру, полностью скрывая от наших глаз и образуя туманный кокон.

— Вот это спецэффекты, — прошептала Чакра. — Интересно, что он сейчас чувствует?

— Можешь пойти следующей, — подтолкнул её Яхиль. — Расскажешь потом.

— Руки убери, коновал, — шикнула она на улыбающегося эльфа, старающегося за маской веселья скрыть свою нервозность. — Вот ты и пойдёшь следующий, раз умный такой.

Кокон, будто огромная анаконда, начал сжимать свои кольца, впитываясь в Димона, пока наконец полностью не растворился в фигуре лучника.

— Спасибо! — поклонился лучник и вдруг добавил, — Во славу Твою! — твёрдо поднявшись, он направился к нам.

— Ну что там? — жадно спросил Утрамбовщик. — Что дали?

— Да подожди ты, — отмахнулся Димон, расфокусировав взгляд и нырнув в характеристики. — Ага… М-м-м… Ох ты ж блин… Ага…

— Я не пойму, он издевается над нами? — ни к кому не обращаясь, пожаловался гном.

— В общем так, — озадаченно произнёс Димон. — Специальность звучит, как «Стрела Порядка», но вот что это мне даёт, пока не очень понятно. Ясно, что это связано с классом лучника, но больше ничего в описании нет. И умений новых не прибавилось никаких.

— У тебя есть описание? — я удивился. — У меня просто написано: «Рунный Оружейник».

— «И пущенной Стрелой Порядка, рази врагов моей рукой из Мглы…», — расстроенно процитировал он. — Это всё, что есть. И напротив специальности написано: «Стрела Порядка».

Смутная догадка забрезжила в моей голове, но я предпочёл пока промолчать, чтобы не обнадёживать Димона. Да и сначала не мешало бы её проверить…

— Кто следующий?

— Я пойду, — решился ДаЯхилю.

Абсолютно идентичная процедура выдачи специальности наградила нашего «хилера» «Туманным Лекарем», что ещё больше утвердило меня в моих предположениях.

«Укрой плащом друзей из сумерек и тайны, и жизнь вдохни, частицу взяв Моей души», — гласило в описании у Яхиля. Подозреваю, что это завуалированное описание двух лекарских «абилок»: «бафа» и «отхиливания». И я готов поставить своё левое ухо, что эти умения используют Мглу, которой мои друзья не оперируют.

Утрамбовщик получил довольно грозное, по сравнению с нашими, название: «Паладин Хаоса», которое и зачитал, приправив изрядной долей пафоса.

— Ну всё. Теперь ты самый крутой тип в клане, — заржал Димон. — Читай стих давай, беспорядочный ты наш.

«Стеной туманной, веру впустив в сердце, с любою мощью можно совладать».

Чакра стала «Ледяной валькирией», которая должна «яростью и верой» крушить врагов, а на Воруване налаженный конвейер вдруг дал сбой.

«Твоё призвание тебе нужно не у меня просить, а у родича своего!».

Тихо прошелестел в главном зале голос Богини, а статуя, утратив свечение, снова вернулась в исходный вид.

— Она не приняла подношения, — тихо сказала Чакра, указав на чашу, в которой лежал искусно сделанный шлем, водружённый туда вампиром.

— И отлично, — просиял Утрамбовщик. — Вы даже не представляете, сколько мы сейчас сэкономили.

— Погоди, — придержал я гнома, вознамерившегося забрать шлем из жертвенной чаши.

Статуя Тиамат даже сейчас казалась живой, а бесстрастные глаза будто заглядывали в душу. Для божественного взгляда явно не было преград или тайн. Мне показалось, что Она сейчас наблюдает за мной с лёгким интересом, но чувствовать наверняка я этого не мог.