Жуткий грохот на первом этаже застал меня врасплох. Я резко встала, обнимая личный дневник. Ночь подкралась незаметно, затягивая в свои тёмные тески всё больше живых и неживых существ. Снова грохот, но уже на улице. Гроза разошлась не на шутку, яростно выбрасывая молнии из чёрных, напыщенных туч.

Дверь моей комнаты приоткрылась, то ли от сквозняка, то ли по иным причинам, кои не суждено узнать. Я привстала, всё ещё обнимая дневник, и направилась к двери.

— Боже, — слышалось на первом этаже.

Я медленно спустилась по лестнице, наблюдая ужасную картину, которая заставила весь мой мир перевернутся с ног на голову.

— Лина… — тётя Кассандра, вытирая слёзы, стояла на табуретке, которую она чёрт пойми, откуда смогла достать. Шея её натуго связана петлёй.

Я чувствую себя хамелеоном, которого положили на поверхность, цвет которой он не в состоянии воспроизвести.

Джон Уиндем

Я ошарашено всматривалась в каждую деталь, которая окружала тётю. Недопитый кофе, разлитый по каким-то причинам на документацию. Разбросанная одежда по всей кухне, где и стояла родственница, ожидая смертного приговора. Её некогда улыбчивое лицо, покрылось ужасными морщинами, капилляры в глазах потрескались от нервного напряжения.

— Лина… Я… — она вымучено поглядывала на петлю и табуретку, кидая в мою сторону умоляющие взгляды, — не хочу умирать.

Меня знатно потряхивало: руки плотно сжались вокруг дневника, но он постепенно сползал из-за тряски, холодный пот ручейками стекал, собираясь на подбородке и неприятно щекотал.

— Как мне помочь? — я хотела подойти к тёте, но врезалась в невидимую стену. Будто вокруг кухни образовалось стекло, которое не выпускало и не пропускало внутрь.

— Лина… — она с ужасом смотрела на меня. Мой взгляд снова опустился на табуретку, которая сама по себе покачивалась.

— Тётя Кассандра! Слазь оттуда, быстрее! — крикнула я, но она отрицательно покачала головой, я кинула вопросительный взгляд и обошла по периметру «невидимую стену», только никакого проёма не было и в помине.

— Я не могу, что-то не даёт мне это сделать.

— Что? Кто? Я не понимаю! — слёзы наворачивались на глаза, чёрт, я не могу потерять своего близкого человека. Мы столько прожили вместе дней, настолько прижились. Горло сковала, будто невидимая петля, мешающая дышать.

— Голос в голове управляет мною, я не могу его ослушаться.

— Голос? — я села на пол, не понимая, что делать дальше. Табуретка раскачивалась с новой силой, каждый раз весел на волоске от падения тёти. Пот равномерно стекал со лба, мешая думать.

Сооружение из четырёх деревянных ножек и досточки последний раз пошатнулось и с грохотом упало.

— Не-е-ет! — я вскрикнула, наблюдая, как тётя цепляется за свою жизнь, — Нет-нет-нет… Как это остановить…

Голову пронзила стрела воспоминаний: «Дорогой дневник, к сожалению, хороших новостей сегодня нет. Только пожелание о том, что никогда бы не хотелось видеть мамину сестру, пусть катится к чёрту». Я лихорадочно нащупала ручку в дневнике и начала замазывать текст, поглядывая на тётю и на текст. Слёзы потекли с нарастающей силой, а мысли постоянно путались. Боже, хоть бы помогло, хоть бы спасло. Господи, пожалуйста. Асмодей, кто-нибудь! Кажется, я молюсь впервые, но лишь бы это её спасло! Пальцы срослись с ручкой, которая уже переставала писать на последнем моменте.

— Нет, чёрт тебя дери, пиши! — я надавила на неё сильнее, замазывая последние буквы.

Грохот. Табуретка исчезла из поля зрения. Тётя лежит на полу, жадно хватая воздух. Я подбежала к ней и порывисто обняла.

— Задушишь, Лина, — тётя засмеялась и отодвинула меня. — Что тут произошло? Я упала в обморок от переутомления?

Мамина сестра махнула рукой, как ни в чём не бывало. Я недоуменно смотрела на неё и хлопала глазками, совершенно не понимая ситуацию.

— Подожди, позвоню врачу, — она отошла к мобильному телефону и через секунду уже назначала время, чтобы обследоваться. Я собрала вещи, которые кинула на пол и тупо уставилась в потолок. Во-первых, петли не было. Во-вторых, табуретки тоже не было, но падение и смерть определённо были.

*************

Тётя сослалась в больницу на обследование, чему я несказанно обрадовалась. Голова медленно коснулась подушки: «Прошло столько лет, Лина, почему ты не можешь сдерживать свои желания и не писать в дневник. Неужели тебе мало смерти Анжелики?» Я тупо смотрела в темноту, чтобы найти какой-то ответ на глупые вопросы. «Миру, особенно этой семье, будет лучше без меня», — подумала я и провалилась в безмятежный сон.

*************

Методичный звук потрескивания дров в каменном сооружение, называемым камином — постепенно разбудил меня в почти знакомом месте. Деревянная дорогая мебель в окружении антиквариатов, навивающие уют цветы. Я встала с кровати, облачённая в белое, шёлковое одеяние. Перед камином стоят два кожаных кресла, но их места, кажется, давно никто не занимал. Я поспешно оглянула комнату и не нашла в ней ничего интересного. Массивные двери самостоятельно распахнулись передо мной, приглашая пройти дальше.

Длинные коридоры рассказывали историю тех, кто когда-либо жил в этом замке, возможно, и правил. Понятия не имею, что это за люди, а человеческой расы ли они? Я нервно хихикнула и прошла к центральной двери, которая вела в знакомую огромную библиотеку с четырьмя лестницами. Комната знаний таила в себе интимный разговор.

— Вечная темнота сжирает тебя изнутри. — Поговаривал бархатный голос, словно ласкал уши. — Демоны бесчеловечные создания, способные на ужасные поступки и совесть совершенно не входит в арсенал бонусов. — Он подбросил пару-тройку деревяшек в очередной камин. — Только тьма — это полная пустота, никакого эмоционального состояния. Знаешь, это как некоторые люди на земле: они банально существует. — Я подошла ближе к перилам балкона, спрятавшись за внушительную колонну (будто бы меня могли заметить).