Ольга запрыгнула на пассажирское кресло газели. Наконец-то её ждет счастье. И пусть деревню она ненавидела, но находиться в мамином доме или у бабушки Зины - это как небо и земля. Или скорее как поездка отдыхать на Байкал или вспахать 10 соток. И пусть бабушка Зина не на Байкале, но у мамы как раз 10 соток земли. А сейчас лето. Чертовы Каникулы. А это время настоящего Ада, когда невозможно пожить в городе с баб Машей. “А меня баб Машина уринотерапия не так пугает как спасение картошки от колорадского жука. Я бы еще раз съела ее фирменный торт, только бы все лето меня оставляли в городе. “

Ольга пристегнулась. Сзади раздался радостный лай Барсика. Они его берут с собой. “Пёс такой, что никого к себе не подпустит. А маме нужно, чтобы пока нас не было, ел и он и другая живность. А с охраной неплохо справится и сосед дядь Вова. Он за самогонку и зайца в поле догонит. И охранять будет ушастого, пока совместно ту бутылку не опустошат. И успеют обсудить все размеры ушей, которые хороши в забеге или привлечении самочек. Так что за свой дом мы не боимся. Главное, чтоб с найденными самочками размножиться не успели. Дядь Вова одной своей рожей кого хочешь отпугнет. Любой проходящий и приходящий сразу поймет: если тут такой фейс, то или воровать нечего или такой же фейс получишь. Ибо дядя Вова мимо никого не пропустит. По крайней мере пока с ним не сопьешься и все бурное его прорабное прошлое не узнаешь. “

Мать, наконец, села на водительское сиденье. Все задания розданы, можно ехать к свекрови. “Мама считает самым важным замужество. Но, в целом, присутствие или отсутствие отца в мире живых не давало никакой разницы. Мать управляет газелью, десятью сотками и еще успевает доить 1341 корову и оказывать им иные услуги вплоть до интимных. По крайней мере я вижу это именно так. Ведь у моей мамы бицуха мистера Олимпии, и она с соседкой регулярно обсуждает состояние ммм… стояния у быков на ферме”.

Всю многочасовую дорогу до деревни баб Зины Оля плавилась от жары в газели. Мама строго запрещала высовывать голову, руку и иные ненужные части тела в открытое окно. Но Ольга все равно хотя бы нос, но отдавала воле ветра и дорожной пыли. “Он у меня все равно слишком огромный, даже если лишусь - не жалко.”

Стоило увидеть знакомый дом, как Ольга тут же выскочила из машины. Газель даже не успела окончательно затормозить. Мама матюкнулась. Какой бы толстой Оля себя не считала, но четкости движений и пластичности ей было не занимать.

–  Ба!
– девушка-подросток с визгом кинулась к вышедшей из калитки старушке. Наверняка, сидела и ждала, вслушиваясь: а не подъезжает ли пыхтящая на всю деревню газель. Ольге было невероятно жаль старушку. В отличие от баб Маши, баб Зина всегда была сдержанная, милая и вежливая. А еще всё и вся сделает для своих близких. Ибо их у нее осталось так мало. Сын и муж погибли, а дочь живет в Москве. И только невестка с внучкой проживали в доступности. Вот только старушке уже не хватало сил устраивать себе путешествие на целый день, чтобы их повидать. Да и неудобно. Внучка в небольшой квартирке в городе проживает, а невестка вечно занята в огороде или на ферме.

Мать освободила из заточения Барсика и тот, лая, подлетел к хозяйке. Баб Зину он любил и принимал за свою. Потому и берут злобного сорванца всегда с собой. Чтоб ничего не натворил пока все, кого он уважает, отсутствуют.

По лицу старушки разлился румянец, глаза сощурились, а рот кривился в улыбке. Выглядела радость бабушки немного жутко из-за анемии части лицевых мышц, но Ольге старушка казалось самой красивой.

Бабушка приобняла внучку за талию (все-таки, старушка была ниже по росту) и повела к дому.

–  Олюсик, пошли в дом, там прохладнее. Окна открыла и сквозняк такой, что все кости мне продувает. Но закроешь - духотень, ужасть. Вот и выхожу на солнышко греться, а в дом продуваться. Ты не болеешь? Может, окошки закрыть? Ох исхудала. В школе, ироды, мучают?

–  Исхудала, ха!
– Это мама подоспела присоединиться к нашему медленному шагу, - Да она опять не влазит ни во что. Я ее прошу хоть в огороде поработать, а она ни в какую. А помогла бы матери - и похудела бы, и загорела.

–  Так растет же ребёнок, вот и не влазит. Смотри какая высокая. Уже на голову выше меня. Сколько тебе?
– бабуля внимательно посмотрела внучке в глаза.

Ольга знала, что вопрос про возраст и в каком классе она учится будет задан в этот день как минимум еще несколько раз. Память баб Зины после последнего инсульта стала сдавать. И если та же проблема у баб Маши вызывала скорее смех или раздражение, то вопрос баб Зины отозвался в сердце болью и жалостью.

–  Четырнадцать, ба. А не худею я, чтоб нос не стал выделяться еще больше, - Ольга показала маме язык.

–  Да, носом ты в муженька моего, да в отца своего. Вороновы, что с нас взять, - старушка с гордостью посмотрела на достоинство семьи Вороновых, красующееся сейчас у Ольги ниже глаз и выше губ. Да такое достоинство, что его размерами и мужики обзавидовались бы. Главное не уточнять, что имеется ввиду нос, а не то, что они там меряют. Хотя Ольга в их противостоянии все равно победила бы. Хотя бы своими не по-подростковому железными яйцами. Единственная некрасивая толстушка в школе, которую боялись обидеть. Мстительная была Воронова Ольга. Ох мстительная.