– Открывай немедленно! – крикнула она.

За дверью раздались неспешные тяжелые мужские шаги. Щелкнул замок, лязгнула щеколда. На пороге стоял блондин лет тридцати с небольшим. В спортивной майке и джинсах. С модной стрижкой и ухоженной бородой, с хорошей мускулатурой. Непохоже, что полтора года его морили голодом. Видимо, бандиты очень бережно относились к своему заложнику. Или он первым делом кинулся приводить себя в порядок.

– Рад, что ты вернулась, - расплылся в очаровательной улыбке Дима. – А кто это с тобой? Сослуживец?

– Да, сослуживец. Я за вещами. Больше дверь на щеколду не закрывай. Это и моя квартира. И я хочу иметь к ней доступ в любое время дня и ночи, - прорычала Инна.

– Как скажешь, милая, - снова слащаво улыбнулся мужчина. – Но будет лучше, если ты останешься со мной. Мы же семья!

Он не просто лицемерил. Он открыто издевался. Инна проигнорировала его предложение. Даже не оглянулась. Молча обошла мужа и направилась вглубь квартиры.

– Ну, рад знакомству, - Дмитрий не протянул мне руку, только снова улыбнулся голливудской улыбкой. – Я муж Инны – Дмитрий. А кто вы, я знаю.

– А я ее друг. В прямом смысле друг.

– Даже не сомневаюсь, что друг. Поддержали Инну в трудную минуту, пока она была одна.

– И откуда же вы меня знаете? – неужели мое лицо знакомо каждой собаке в этом городе?

– Да и кто ж в Златогорске не знает господина Кирсанова – олигарха и филантропа? – деланно восхитился Романов.
– Решили недвижимость прикупить на малой родине? Очень удачное вложение.

А Дмитрий осведомлен обо мне очень неплохо. Видимо, пока сидел в неволе, ему сливали информацию о том, что происходит в городе. Какие заботливые, однако, ему попались похитители!

– Как понимаю, вы бескорыстный покровитель моей супруги? Искренне польщен!

Мне страшно захотелось дать Романову в наглую морду.

– Что вы хотите получить за развод с Инной? – перешел я к делу.

– Ничего! Что вы, какой развод? – удивился Дмитрий. – Я мечтаю только о том, чтобы сохранить семью. И сделать жену счастливой.

– Сколько? – я начал терять терпение.

– Чего «сколько»? – продолжал идиотничать Романов. – О чем вы, Владислав Владимирович?

– Хватит валять дурака. Вы все отлично понимаете. Не нужна вам жена. Итак, сэкономим время. Инна хочет развестись. Что хотите вы?

– Деловая у вас хватка, господин Кирсанов. Мне надо подумать. Я выпал из жизни на полтора года. Не знаю, что за это время произошло в мире вообще и в Златогорске в частности. Дайте мне время.

– За срочность хотите поднять цену?

– Цену на жену? Помилуйте, моя любимая Инна не продается! Речь идет о человеке! – пафосно воздел руки к небу Дмитрий. Он откровенно издевался. – А это, как сказал великий пролетарский писатель Максим Горький, звучит гордо.

Я с трудом сдерживал себя, чтобы не двинуть Дмитрию в челюсть.

– Надеюсь, вы не собираетесь наброситься на моего сына с кулаками? – неожиданно в коридоре появилась сухопарая дама за пятьдесят. – Мы сегодня утром установили видеокамеры. Предполагали, что на Диму захотят напасть. У него много недоброжелателей.

Только тут я заметил под потолком маленькую круглую коробочку с красным огоньком. Вот это предусмотрительность! Видимо, богатый опыт в подобных делах.

– Отчего же все так не любят вашего сына? – поинтересовался я.

– Люди очень злы и неблагодарны. И кое-кто уже успел обзавестись влиятельным покровителем, - дама намекала на Инну. – Но мы живем в демократической стране. И угроз не боимся.

Во как! Это я что ли собираюсь угрожать ее драгоценному сыночку?

– Я свяжусь с Инной в ближайшее время, - наконец сообщил Дмитрий. – Очень надеюсь, что она передумает и вернется ко мне. А если нет, тогда, видимо, придется продать эту квартиру и ее машину. Ведь все покупалось в браке. Разделим пополам, по закону. Я не могу позволить себе роскошь подарить свою долю ей. Да и салон цветов Инна обставляла не без моей помощи. Конечно, оборудование стоит не бог весть сколько, но в моем положении любая копейка – благо. После пережитых потрясений мне предстоит долгая реабилитация. Вы же понимаете, заточение не прошло для меня даром?

– Мой сын столько вынес! Жаль, что жена не поддерживает его, - сокрушенно вздохнула мамаша. – Но, видимо, она очень занята чем-то другим. Или кем-то…

– Нет, мама, не надо осуждать Инну. Я понимаю, что ей тоже нелегко. И все еще надеюсь, она одумается. Но если нет, тогда придется разводиться и делить имущество. Но не я буду инициатором. Не я, заметьте! – обернулся ко мне Романов.

– Бедный Дима! – его маман смахнула несуществующую слезу, всхлипнула и для пущей убедительности схватилась за сердце. – Как нам пережить весь этот кошмар? – риторически вопросила она напоследок и удалилась.