– Вон, видишь. – Раб указал на развешанные по двору мокрые тряпки неприглядного серого цвета. – Они окрашены в пурпур.

– Ты издеваешься? Какой же это пурпур?!

И надсмотрщик начал терпеливо объяснять, что настоящий цвет пурпура проявляется не сразу, а после того как хорошенечко впитает в себя солнечный свет. Только в том случае пропитанная раствором ткань приобретёт зелёный, затем синий и напоследок багряный оттенок, а окутывающий её сильный запах чеснока позже улетучится.

– Пурпур – самый дорогой краситель. На приготовление щепотки пурпурного порошка понадобится тысяча двести улиток! Представь, сколько денег тебе придётся заработать на свою тогу.

– Когда я вырасту, у меня будет много денег! – не раздумывая ответил Марк.

В очередную поездку в Рим отец снова взял с собой старшего сына. На этот раз он показал мальчику ещё одно семейное приобретение – небольшую прачечную, фуллонику, с тремя постоянно горящими печами под огромными бронзовыми котлами и шестью измождёнными трудом рабами при них. Дело оказалось выгодным, так как основная масса римских семей не располагала условиями для стирки белья и одежды в домашних условиях.

Фуллоника представляла собой огороженное верёвками место на улице между домами. Смрад вокруг стоял нестерпимый, но Марк терпел и внимательно наблюдал, как рабы погружали в котлы с горячей водой заношенные до предела туники, тоги, покрывала и простыни. Отстирать ткань одной водой не представлялось возможным. Римляне носили одежду, почти не снимая – до черноты и дыр. Приходилось добавлять в смеси с сукноваляльной глиной раствор соды.

– Отец, откуда такой неприятный запах? – спросил Марк, зажимая себе нос.

Отец рассмеялся:

– Деньги не могут плохо пахнуть, сын мой!

Он объяснил, что слишком грязную одежду и бельё кипятят в моче. В соединении с жиром, оставшимся на ткани от человека, она даёт обильную пену и… всё отстирывает. Мочу забирают из керамических сосудов в общественных уборных, покупая разрешение у муниципалитета.

Пока он рассказывал, один раб влез голыми ногами в чан с одеждой, залитой десятидневной мочой, и начал приплясывать, выжимая грязь и пену. Эта процедура была обязательной. Только после неё одежду вытаскивали из чана, раскладывали на каменной плите и отбивали палками, ополаскивая затем в проточной воде. Выстиранные вещи развешивали для просушки на жердях и верёвках, перегораживая улицы, а чтобы воры не украли, бдительно стерегли. В завершение всего вещи разглаживали каменными валиками, после чего рабы во главе с надсмотрщиком разносили их по домам заказчиков, получая установленную плату.

Каждый день работы красильни и прачечной приносил семье Цицеронов неплохой доход. Кроме того, шли деньги из имения в Арпине. Нужда ощущалась всё реже и уже не столь значительно.

Марк и Луций подрастали. Родители задумывались об их учёбе. Чтобы в будущем мальчики могли занять достойные государственные должности, им нужно было дать блестящее образование. Для этой цели отец не жалел средств, терпения и времени.

Начальное образование дети в семье Туллиев получали в Арпине, дома. Позже Марк говорил, что ему повезло с детством по той причине, что он не вылезал из отцовской библиотеки. Ещё толком не научившись читать, он благоговел перед папирусами и пергаментами с трудами греческих и латинских мудрецов. Отец поощрял увлечение старшего сына, говорил, что плохих книг не бывает, от каждой есть чему научиться.

Увлечение чтением дало Марку чувственное восприятие окружающего мира – природу, взаимоотношения людей. Мальчик приходил к ручью, мирно журчащему неподалёку от родительского дома. Заглушая щебет птиц в прибрежных зарослях, он во весь голос пересказывал очередной греческий миф или занимательную легенду о чудовищах и героях. В такие моменты он сам, представляя себя героем, сражался с тёмными силами ради счастья людей, справедливости. Прочитав путевые записи какого-нибудь грека, мальчик «превращался» в бесстрашного путешественника, покоряющего новые земли, знакомящегося с неизвестными ему ранее народами. Ну а ради римского народа и Отечества он готов был к преодолению любых трудностей. Готов был терпеть неудачи, и даже боль. И от осознания этого в юной душе крепла тихая радость, а в голове рождались мысли о предстоящей славе и почёте.

В зажиточных римских семьях мальчики и девочки приобщались к традиционному образованию с семи лет, нередко в совместном обучении. Римлянки, в отличие от многих гречанок, с юных лет свободно читали и писали, познавали литературу, имели представление о философии и ориентировались в политике вместе с родителями, братьями и мужьями. Некоторые увлекались астрономией, изучали математику, писали научные сочинения и даже ораторствовали наравне с мужчинами. При этом они успевали исполнять супружеский долг, рожать и воспитывать детей и вести домашнее хозяйство. Как правило, начальное образование детей проходило под наблюдением матерей обученными рабами, вольноотпущенниками или приходящими учителями, чаще выходцами из Греции. Малоимущие родители отдавали детей в «школу», в которой все науки нередко преподавал один учитель.

Семья Цицеронов, как ни стеснена была в средствах, могла себе позволить отдать сыновей на учёбу образованному рабу или наёмному греку, но отец взялся за это сам. Супруга поначалу возражала, а он говорил:

– Я не хочу, чтобы даже самый образованный раб наказывал моих детей, если учение будет даваться им туго, – сёк розгами, драл за уши… И разве не противоестественно благодарить раба за то, что он учит грамоте детей своего господина?

Отец начал с того, что заставил сыновей заучивать наизусть стихи латинских поэтов. Затем посвятил их в историю родного города – Арпина, объяснив, что малая родина для любого человека – всё равно что мать. Учебные занятия он совмещал с воспитанием – выписывал различные моральные сентенции, многие из которых потом вели Марка по жизни: