Тянуть было больше некуда. Если я не сделаю это сегодня, Терри найдет еще пару причин, чтобы задержать пытку своего разума. А мне от этого было ненамного легче. Ведь я сам подвергался гребаной зависимости, которая могла разрастись с новой силой, и тогда нашим хорошим отношениям конец.

– Нет! Что, прямо сейчас? – возмущенно произнесла она, пытаясь задержаться в дверном проеме.

Она отчаянно смотрела на меня, а в ее мыслях мелькали образы Шела. Я вдыхал эти эмоции, которые казались мне нектаром.

– Да, Терри, прямо сейчас. И чем быстрее мы узнаем правду, тем лучше для тебя и твоей дочери. Ты сама прекрасно все понимаешь. Ну же, девочка, иди сюда, – поманил я ее, включив телепатическое воздействие.

Энергии во мне было хоть отбавляй, и не составляло труда руководить действиями Терри. Какая уже разница. Еще пару часов – и она будет ненавидеть меня так же сильно, как до этого пыталась любить.

– Харли… Я тебя прошу. – Она цеплялась за стену, но при этом шагала прямо в мои руки.

Я поймал ее в объятия, покрывая поцелуями пульсирующую жилку на шее.

Терри дрожала в моих руках, билась раненой птицей. Истерзанная еще до меня память вставала в штыки. Но я терпеливо ждал, пока Терри успокоится сама. На пару секунд я оставил ее на постели, прислушиваясь к шагам в коридоре, но мне лишь показалось.

Стояла пугающая тишина, и даже голосов обитателей дома не было слышно в кромешной тьме моих опасений.

– Все хорошо, моя девочка. Терри, пожалуйста, мы же договорились. Это тебе нужно, пойми, – шептал я ей в ухо, лаская шею и открытую часть груди в декольте.

Потом стянул с нее платье, бросив на пол, за ним белье. На шее Терри блестело выбранное мною днем платиновое колье, подчеркивая изящные ключицы девушки.

– Пытаюсь, – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Страшно.

– Ты же сильная, – прошептал я. – Ты почти вытащила меня, а я хочу помочь тебе. Пойми, что ты быстрее станешь свободной от своего же кошмара.

– А ты от своего? – вдруг ответила она, потом села с ногами на постель, подтянув их к себе, и положила голову на колени, глядя на меня глазами, в которых стояла влажная пелена. – От своего кошмара, что тебя преследует! Тебе это поможет, Харли?

– Сомневаюсь, – покачал я головой. – У меня совсем другие проблемы.

– Я одна из них? – сомнительно спросила она.

– Нет, моя дорогая. Ты у меня не проблемная совсем, а очень даже милая. И ты первая, к кому я так отношусь, поверь мне на слово. Все будет хорошо. Надеюсь, – поправился я, но по-прежнему пытался выглядеть невозмутимым.

Внутри что-то щелкало, будто запускался обратный отсчет, и мне от этого было не по себе.

Если бы она знала правду, зачем я это делаю, она никогда не простила бы. Она была согласна терпеть пытку разума и тела ради себя и Лии. Даже ради меня, ведь уже знала о моей странной ментальной зависимости.

Но узнай она, что это нужно Организации, то не дала бы своего согласия и давно послала бы меня ко всем чертям.

Когда она узнает, что я столько времени ее обманывал, то не простит. Слишком упряма. В лучшем случае, мне удастся скрыться и сделать вид, что я ее бросил. В худшем…

Да не стану я перед ней оправдываться! Я сам на поводке ОГБ, и это мне работать на них, а не ей. Гораздо лучше, если я выбью из нее эту любовь, заставив меня ненавидеть, если вдруг сорвусь с цепи.

Ей самой потом будет легче пережить разлуку.

– Иди сюда, – тихо произнес я, привлекая к себе дрожащее тело.

Я уложил ее на простыни, опустился вниз и начал медленно целовать плоский живот, который втягивался от прикосновений. Ее рука плавно дотронулась моих волос, и Терри замерла, стараясь не шевелиться. Лишь ужас от предчувствия кошмара пульсировал в ее висках, эхом отражаясь от стен спальни.

Странно, почему такие люди, как я, могли видеть эмоции душой и ощущать, словно материальную сущность? Так же, как обычные люди видят свет, чувствуют запахи, видят образы…

Эмоции представляли собой излучение. Они были подобны электромагнитной волне, улетающей в пространство от источника. И как тот же луч звезды – комплекс ультрафиолетовых, инфракрасных лучей и потока фотонов – чувства людей несли подобные свойства.

И, словно спектр звезд, они имели свои цвета. Положительные – светлый, почти прозрачный. Отрицательные же являлись совсем другими «на вкус», имели свою структуру. Они были темными, хотя такими разными по содержанию и форме. И это тонкое выражение душевных болей клубилось, словно туман родного Асгарда. Каждая эмоция несла собой заряд энергии, который могли впитывать подобные мне существа. Только основная масса менталистов-телепатов предпочитала те светлые чувства, дающие им позитив.