Машина ждала нас, так что оборотень просто посадил Дашу на заднее сиденье, подождал, когда усядусь я, и предупредил:

Ждите здесь.

И ушел. Но я подозревала, что недалеко, он просто захлопнул дверь, преграждая путь звукам из парка, в которых не было ничего хорошего.

— Лиза, — всхлипнула Даша, прижимаясь ко мне. — Мне так страшно.

— Все хорошо, — я обняла девочку, прижимая ее к себе. — Все в порядке, моя хорошая. Папа сейчас разберется с проблемами и придет. Мы поедем домой, больше такого не будет.

— Я боюсь за папочку.

— Не бойся, — погладила Дашу по волосам.

Мне тоже было страшно, но ради ребенка я держалась, не хотела показывать ей свой страх. Не сейчас, может, потом я разревусь, но в это мгновение я должна взять на себя ответственность за ее душевное спокойствие. Пусть страхи уйдут, останутся в прошлом, чтобы мы могли вступить в новую жизнь, не прячась и с высоко поднятой головой.

Не знаю, сколько прошло времени, но Даша успокоилась и уснула, убаюканная моим шепотом. Я не слышала ничего и боялась открыть дверь, вглядываясь в затонированное окно. Что бы там ни происходило, оно близилось к концу, в этом я не сомневалась.

— Лиза!

Дверь распахнулась. Я охнула от испуга, но почти сразу почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

— Костя…

Он был жив и с первого взгляда невредим. И смотря на него, я не могла сдержать чувств.

— Прости, что так долго, — он протянул руку и прикоснулся к моей щеке. — Но теперь нас больше никто не потревожит. Как Дашка? Она. сильно испугалась?

— За тебя. Мы обе. испугались за тебя.

Костя улыбнулся. Даша, услышав его голос, заворочалась во сне.

— Вам не нужно обо мне волноваться. Это моя работа.

— Костян, поехали, парни все приберут. Менты приехали, но им все объяснят, — я услышала голос Анатолия.

— Хорошо. Лиза, я сяду впереди, хорошо?

Он переживал, и мне было неудобно простить его занять место рядом со мной. Да и не стоит, наверное. Даша может проснуться, начать плакать. Лучше, если мы вернемся домой, там поговорим обо всем, что произошло. Хотя я не уверена, что это нужно обсуждать. Лучше забыть, стереть из памяти и жить дальше, словно не было этого человека и его глупых притязаний, которые чуть было не испортили нам жизнь.

Костя сел на переднее сидение, место водителя занял Анатолий, и мы поехали домой. Я прижала к себе Дашу и впервые за долгое время поняла, что ни о чем не волнуюсь. Все наконец-то было хорошо.

— Лиз, ты такая красивая! — восхищенно захлопала в ладоши Даша.

Я была с ней согласна. Удивительно, но за этот месяц я так сильно изменилась, что теперь казалась себе не только взрослой, но и внешне совершенно другой. Серьезнее, может, чуточку, умнее, хотя на счет последнего Марина со мной иногда спорила, утверждая, что мне нужно идти учиться, как я и хотела.

Наверное, так и стоило сделать, тем более что документы я все-таки подала, и выбранный вуз уже прислал ответ. Вот только…

— Твоя фата, — Карина поцокала языком. — Ты что с прической сделала? Я же сказала, не плети ты эти странные косы, лучше оставь волосы расправленными.

Невольно улыбнулась, не чувствуя себя виноватой.

Сегодня был день моей свадьбы, но девчонки носились вокруг меня, словно я была беспомощной. Не думаю, что я смогу привыкнуть к такой заботе, но они старались, чтобы я не чувствовала себя чужой. Да и как чувствовать, если они уже стали для меня настоящей семьей?

Семья.

Совершенно чужие — даже не люди, оборотни! — они стали родным. А вот моя семья, родственники по крови. Нет, я не хотела думать о них. Вадик постоянно звонил, пытался, как он говорил, наладить отношения. Сначала мне не хотелось даже слышать его голос, сразу вспоминался Петр, безвольное, равнодушное отношение брата, когда он продал меня. Нет, ненависти не было, но отвращение, родившееся в тот день, мешало мне смотреть на происходящее трезво. Я взяла трубку лишь однажды, чтобы выслушать тот ворох извинений, свалившийся на меня, чуть не убивший количеством пафоса и чуши.

Я слушала долго, молча, не придавая значения всхлипам и мольбам. В тот момент я осознала, что Вадик не станет тем, кого я хочу видеть в своей жизни. Ни он, ни Настя не заслуживали прощения. Может быть, когда-нибудь, я попробую увидеть племянников, но это будет не сегодня, потом, через годы, когда они вырастут и поймут, чем провинились их родители.

Вадик так и не понял, почему я не хочу разговаривать. Он считал, что сделал все правильно. А кто я такая, чтобы переубеждать его? Костя согласился со мной, и больше телефонные звонки нас не беспокоили. Мы порвали с ним все связи, и я вздохнула полной грудью. Конечно, до меня доходили слухи, что им пришлось уехать из города, потому что бизнес прогорел, а деньги закончились. Но ко мне брат не обращался, о чем я ни капельки не жалела.