А ещё Фэй вспомнила фразу Амалии и внимательно посмотрела на себя в зеркало.

Тщательно подкрашенные золотистые волосы, серые глаза, аккуратный нос, гладкая кожа и чёткая линия губ. Неплохо, если не обращать внимания на то, что ниже подбородка. Она обладала приятным и не слишком полным лицом, которое могло принадлежать более худой женщине. Иногда Фэй представляла, какой красавицей её задумывала природа, но тело всё испортило. В такие моменты она ещё больше его ненавидела, но сейчас почувствовала только грусть и надежду. Пленную принцессу необходимо расколдовать и освободить из темницы. Иона должен вылезти из туши кита. Скульптору придётся вырубить Афродиту из мраморной глыбы. А ей нужно меньше жрать, брать себя за толстую жопу и тащить на танго.

Она нашла страничку Тома в Фейсбуке и долго листала ленту вглубь. Рассматривала фотографии с милонг- и танго-турниров, видеозаписи выступлений.

Он появлялся с разными партнёршами, некоторые из них, очевидно, были его клиентками, немолодыми и неспортивными, другие выглядели профессиональными тангерами. Но каждую он обнимал с одинаковой нежностью и силой.

Фэй провела несколько часов, пытаясь вычислить, с которой из них он фотографировался чаще, с кем танцевал более страстно, чем с прочими. Прошерстила список его друзей, нашла среди них дам, отмеченных на фото. Прочитала поздравления с праздниками, комментарии к постам, проанализировала лайки. Увидела игривые сердечки от Амалии и решила впредь не слишком с ней откровенничать. Зашла на странички самых настойчивых поклонниц, проверила фото, возраст и семейное положение. Затем проделала те же изыскания в его Инстаграм, отметив, что он подписан на десяток фитоняшек, помешанных на собственных задницах и прессах.

Аналитический ум Фэй мог обнаружить связи между всплеском моды на удаление комков Биша и колебаниями цен на акции Теслы, но в случае предполагаемых девушек Тома логика отказывала. Все они были привлекательнее неё, и ни одна из них его не стоила.

Фэй убила на эти исследования целый вечер, чувствуя себя одновременно старой глупой коровой и ревнивой школьницей. Но нет, она не влюблена. Просто любопытно.

Фэй обнаружила, что танго поселилось у неё в голове – как будто радио в машине научилось принимать некую волну, которая теперь пробивается сквозь все прочие каналы. Так и у неё появился постоянный фон, время от времени врывающийся в повседневные мысли. Вдруг посреди прогулки тело начинало вспоминать музыку или во время деловой беседы мимо проносился обрывок мелодии. Тогда её подхватывал ритм, и она с трудом удерживалась, чтобы не сделать пару танцевальных шагов или игривых движений бёдрами, не повернуть голову с поднятым подбородком так, как учил Том.

Чем ближе было очередное занятие, тем сложнее и бессмысленнее становилось бороться с музыкой, и когда Фэй приезжала в клуб и выбиралась из машины – её тело уже танцевало.

Предпоследнее занятие из восьми оплаченных проходило непринуждённо. Фэй уже решила для себя, что продлит абонемент, а Том, казалось, ни о чём таком не беспокоился. Он чуть усложнил задачу, увеличив темп, но внимательно следил за состоянием Фэй. При регистрации ей пришлось внести некоторые медицинские данные, чтобы преподаватель мог рассчитать безопасную физическую нагрузку. В принципе, Фэй подписала отказ от претензий, но мёртвая клиентка не украсила бы репутацию клуба.

В её анкете Том вычитал ещё кое-что.

Урок уже близился к концу, и Том включил последнюю композицию. Фэй вздрогнула – зазвучала та самая «мейделе», с которой началась их история. Том осторожно повёл, склонился к её уху и сказал:

– Фэй, сорока принесла на хвосте, что у вас завтра день рождения.

«Думаю, год рождения она тебе тоже принесла?»

– С некоторых пор я не слишком рада этому дню.

«Если быть точной, с четырнадцати лет».

– Я хотел бы поздравить вас, но заранее не принято. А завтра у вас наверняка вечеринка с друзьями.

«Конечно, Netflix и холодильник мои самые лучшие друзья».

– Спасибо, Учитель.

– Как насчёт того, чтобы пообедать вместе в воскресенье и отметить это дело?

Фэй подняла на него взгляд, и губы её опасно дрогнули.

«Алё, малыш, не надо таких жертв, я всё равно заплачу за твой сраный абонемент».

Сдержалась и ничего не сказала, всё ещё не желая его оскорблять. Но Том что-то понял по её взгляду и заговорил горячее обычного:

– Не думайте плохого, Фэй. Я дорожу нашим общением. Вы храбрая и сильная женщина, для меня честь разделить с вами праздник, серьёзно. А ещё вы умная и весёлая, мне хорошо с вами. Что скажете?

«Чёрт. Чёрт. Чёрт. “Твою мать” я скажу».

– Я согласна, – скромно ответила Фэй.

Кажется, после этого она всё время танцевала. Когда возвращалась домой, когда спала ночью, когда утром лежала на столе у Мэрион, гуляла по парку и выбирала платье на завтра. Внутри себя она кружилась и пела. День рождения пролетел почти незаметно, она даже не устроила праздничную пирушку – всё завтра. Ответила на поздравления в Фейсбуке и легла спать пораньше.

Том предложил заехать за ней, но она отказалась – неизвестно, какая у него тачка, вдруг Фэй не поместится? В её собственной машине были шикарные вращающиеся сиденья, можно открыть дверцу, нажать на кнопку, кресло повернётся и она выскользнет наружу почти изящно, насколько это возможно для бегемота. Фэй по привычке насмехалась над собой, но знала, что двигается гораздо легче, чем раньше, и в этом была огромная радость. Да, тело тревожило. Требовало еды, болело, колени ломило, лёгким часто не хватало воздуха, сердце всё время пыталось куда-то сорваться. Накатывала тошнота, а во рту бывало сухо, как в пустыне. Если хоть раз пропустить свои таблетки от диабета – мало не покажется. Но сквозь привычную боль она всё равно чувствовала радость. В ней поселились новая свобода, невиданный доселе кураж, разрешающий быть странной, смешной, некрасивой или прекрасной – такой, как она себя ощущала, а не такой, как должна выглядеть некая усреднённая женщина её возраста и комплекции.

Платье выбрала обманчиво простое, зелёное, хорошего кроя и очень дорогое. Двадцать второго размера, последний раз влезала в него лет десять назад, но с тех пор рука не поднималась выбросить, уж очень шикарно оно выглядело.

Ещё в пятницу вечером она записалась к парикмахеру и в воскресенье с утра уже сидела у него в кресле.

– Что будем делать, Фэй? Мы ведь только недавно красились и подрезали кончики.

– Я хочу распущенные волосы, Макс. Завей пару локонов и уложи.