Что? Правда? Это называется исправить?

– А новый нельзя получить?

В ее глазах проскальзывает такая ненависть, что меня словно отталкивает силовым полем. Нехотя я забираю бейджик, а потом окидываю ее смертельно пронзающим взглядом, говорящим: «Ты попала в мой список Полных засранцев, заслуживающих, чтобы они всегда попадали в лужи и чтобы перед ними всегда захлопывали двери». Она снова почесывает голову. «И чтобы они подхватывали вшей», – мысленно добавляю я.

– Следующий! – рявкает она, и я отхожу в сторону.

До дискуссии остается еще какое-то время, и я клянусь себе, что попытаюсь на этот раз влиться в окружение, вместо того чтобы стоять в сторонке, сверля глазами пирожные без сахара, поглощая морковные палочки и протеиновые батончики по дикой цене, как делала каждый год до этого.

«Нужно быть частью профессиональной сети, – повторяю я себе. – Улыбаться и демонстрировать коммуникабельность». Не то чтобы я боюсь общаться с другими представителями человечества, но просто…

– О, привет!

Блин.

– Элис?

Мужчина в очках, прищуриваясь, всматривается мне в грудь, и я вспоминая причину № 142, по которой ненавижу конференции: некоторые шутники всегда следят за тем, чтобы бейджики на шнурках удобно свисали как раз на уровне молочных желез. Это дает ИНК («извращенцам на конференциях» – причина № 141) идеальный повод таращиться в область декольте, а иногда и распускать руки (причина № 143 [2] ).

Мистер Очки как-то странно приседает, сгибая ноги в коленях, и его голова оказывается прямо напротив моего бюстгальтера.

– Элис… Рэт? – вопросительно смотрит он снизу вверх.

– Вообще-то Рэй.

– Ах да, точно! Мы встречались в прошлый раз!

Он протягивает руку и пожимает мою.

– Да-да, я помню! – говорю я, хотя совершенно не помню его.

После одного из тех рукопожатий, что длятся минут пять, он пускается в рассуждения о рекламной кампании для зубной нити, которую производит его фирма («Побывала в космосе… ею пользуется даже в НАСА! Будущее гигиенических волокон!»). Я вежливо киваю до тех пор, пока телефон у меня в кармане не начинает снова вибрировать, предоставляя мне повод сбежать.

– Мне так жаль, извините, но мне нужно ответить на важный звонок, а потом начинается моя дискуссия.

На самом деле до дискуссии на тему «Вопросы хирургии главного корневого канала» еще не менее получаса, но ведь запас пирожных с аспартамом, которые женщина не может не съесть, ограничен. К тому же под моим внешним обликом дантиста скрывается настоящий социальный прокаженный.

– А после вы остаетесь? Говорят, для официального приветствия пригласили Малалу, но я только что видел прошлогоднего фокусника, так что, возможно, стоит ожидать представление «Кариес в шляпе 2.0».

Люминесцентная лампа надо мной моргает, и меня пугает мысль о том, что придется провести еще сутки в здании, полностью лишенном естественного освещения, питаясь продуктами, прошедшими технологическую обработку, и выслушивая каламбуры на стоматологические темы. Я говорю, что постараюсь посетить его семинар «Возвращение зубного налета», и отхожу в сторону. Я пропустила телефонный звонок, но это ничего. Болтать по телефону мне нравится ничуть не больше, чем чесать языком в реальной жизни.

Я не всегда была такой. Просто в последнее время мне кажется, что из меня постепенно выходят силы. Как будто я потратила весь свой запас любезности на пациентов в приемных кабинетах и на воспитание детей, и у меня уже почти ничего не осталось. Вот что делают с человеком восемь лет ухода за детьми и пятнадцать лет стоматологии с ее зубным налетом. Не говоря уже о пожизненном сроке в виде брака…

– Прошу прощения? – обращаюсь я к крупному мужчине с уже покрытыми потом усами, охраняющему проход в священную зону, где, судя по заверениям, меня ожидают уединение, Wi-Fi и «приличный кофе». – Можно пройти?

– Проход только для особых гостей, мадам, – говорит он мне.

О боже! Значит, теперь я «мадам»? Или «из тех, кому за…»

– У меня особый голубой шнурок, видите… – машу я бейджиком.

– «Рэт»? – хмурится он и тычет толстыми пальцами в экран планшета. – Никакой «Рэт» у меня в списке нет.

– Рэй.

– Здесь написано «Рэт».

– Да, но на самом деле «Рэй».

– Точно?

– Я совершенно в этом уверена.

Он долго пялится мне на грудь – вероятно, чтобы удостоверится, затем отступает, чтобы дать мне пройти во внутреннее убежище. Здесь сильно пахнет бутербродами и феромонами нескольких других «экспертов», исполняющих различные ритуалы, которые должны помочь им вытерпеть следующие полтора часа.

Ко мне, звонко стуча каблуками, подходит женщина в полной боевой раскраске и в таких тесных брюках, что на ум невольно приходят неприличные шутки.