3 Не лишено интереса в этой связи упоминание Аммианом Марцеллином - может быть, несколько в ином смысле - regales и reguli наряду с reges у алеманнов в середине IV в. ("Res gestae", XVI, 12, 26; XVIII, 2, 13).

4 Точнее - переход части остроготов после смерти Германариха на Днестр и Южный Дунай (стр. 324), пребывание готов - до их продвижения на Балканский полуостров - близ Днепро-Бугского лимана (стр. 337), пребывание остготов в Савии, т. е. между р. Савой и Дравой, по соседству с Далмацией, недалеко от Паннонии (стр. 350), и переход готов на Балканский полуостров.

5 См. Tac., Germ., 46: Peucinorum Venetorumque et Fennorum nationes Germanis an Sarmatis ascribam dubito. Quamquam Peucini, quos quidam Bastarnas vocant, sermone, cultu, sede ac domicilliis ut Germani agunt...

6 См. Tac., Germ., 43: Ех quibus latissime patet Lugiorum nomen in plures civitates diffusum. Valentissimas nominasse sufficiet, Harios, Helveconas, Manimos Helisios, Nahanarvalos.

7 Это подтверждается и историей остготских королей из рода Амалов и вестготских королей из рода Балтов.

8 Впрочем, в некоторых изданиях "Германии" Тацита начало 44 гл. помещено в качестве последнего абзаца гл. 43.

9 Левинсон в последней обработке труда Ваттенбаха, касаясь замечаний Ранке о наличии у Иордана политической тенденции (это замечание использовано Е. Ч. Скржинской), полагает, что Ранке заходит в этом направлении слишком далеко. См. Wattenbach-Levison. Deutschlands Geschichtsquellen im Mittelalter, I. Heft. Weimar, 1952, S. 79. Если утверждение Левисона, что "Иордан писал вполне в духе Кассиодора", и преувеличено, то несомненна близость исторической концепции авторов.

Е. Ч. Скржинская - исследователь и публикатор исторических источников 1

Елена Чеславовна Скржинская (1894-1981) принадлежала к поколению отечественных историков, сформировавшихся в пору наивысшего подъема гуманитарной науки в России. Собственное редкое дарование Е. Ч., благоприятные условия его созревания и, в особенности, превосходная профессиональная выучка, полученная ею в молодые годы, позволили Е. Ч. добиться самого высокого мастерства в деле изучения и издания исторических источников. Подготовленное ею русское издание исторического труда Иордана может служить примером лучших достижений отечественной науки о европейском средневековье. В пору подготовки первого издания, вышедшего из печати в 1960 г., Е. Ч. опубликовала часть своего комментария к тексту Иордана в виде отдельной статьи "О склавенах и антах, о Мурсианском озере и городе Новиетуне" (Византийский временник, т. XII, 1957, с. 3-30). Выдающийся представитель русской исторической науки за рубежом Г. А. Острогорский (1902-1976) так отозвался об этой публикации в своем письме к Е. Ч. от 19 февраля 1958 г.:

"Вот настоящее исследование, - можно сказать, образцовое исследование, по тщательности анализа источников и строгости научного метода. Ваша аргументация, столь же ясная и уверенная, сколь и осторожная, совершенно убедительна, - как в положительных выводах, так и в критических замечаниях. Я читал эту статью с истинным удовольствием". (Наследница Е. Ч., М. В. Скржинская, передала письмо Г. А. Острогорского в недавнее время в Архив С.-Петербургского филиала Института российской истории.)

Уже после выхода в свет основного труда видный венгерский филолог и византинист Г. Моравчик (1892-1972) направил Е. Ч. письмо, датированное 12 декабря 1961 г., где, ссылаясь на мнение венгерских и других европейских коллег, выражал полное согласие с критикой, которой Е. Ч. подвергла толкование отдельных мест в тексте Иордана, предложенное авторитетнейшим ее предшественником Т. Моммзеном (1817-1903). (Ныне это письмо хранится в указанном Архиве.) Одобрение коллег не мешало Е. Ч. критически смотреть на свою работу, и Е. Ч. не переставала вносить исправления и дополнения в изданный труд, которые теперь учтены в новом издании "Getica" Иордана.

Автор этих строк не может претендовать на глубокое знание исторического сочинения Иордана и традиции его изучения, но ему посчастливилось на протяжении нескольких лет близко наблюдать, как работала Е. Ч. В настоящем издании будет уместно дать общий очерк научного творчества Е. Ч. Скржинской, в центре которого всегда находилось обстоятельное изучение и публикация отдельных исторических источников. Мы постараемся показать, что в постоянном сосредоточении внимания на отдельных памятниках истории Е. Ч. повторяла опыт научных изысканий, характерный для лучших представителей отечественной науки.

Е. Ч. Скржинская родилась и выросла в Петербурге в семье, как она сама говорила, трудовой интеллигенции. Ее отец, Чеслав Киприанович Скржинский (1849-1912), был одним из ведущих в России инженеров-электриков. Непосредственным воспитанием Е. Ч., ее сестры и братьев занимался родственник матери, учитель-естественник Я. И. Ковальский (1845-1917), имя которого вошло в историю методов преподавания физики. Но самое глубокое влияние на Е. Ч. оказала ее мать, Елена Владимировна Головина-Скржинская (1856-1930), которая оставалась самым близким другом и конфидентом своих детей и тогда, когда они стали взрослыми людьми. С молодых лет она самостоятельно строила свою жизнь, стала одной из первых в России женщин-врачей, а позднее приобрела и всероссийскую известность как первая женщина, выступившая в качестве судебного эксперта. Незаурядные свойства ее ума и характера привлекали к ней внимание видных общественных деятелей и ученых. Другом семьи стал А. Ф. Кони (18441927); юную Е. Ч. он сделал своей любимицей, наблюдал за развитием ее интересов и приветствовал первые ее научные опыты. Сама Е. Ч. запомнила А. Ф. Кони как человека удивительно ясного ума.