— Да какое может быть дело церкви до того, на чьи деньги творится богомерзость?! Что вы, как рабы или дешевые слуги, поддакиваете блуднице, растящей блудниц и выпускающей блуд на улицы городов наших? Нет королев перед законом и словом Каменщика. Налицо ее упорство и нераскаяние, и угрозы превратить дома ваши во вместилища греха через дочерей, отравленных тленом и помеченных метой бесовской!!!

«Да у него падучая, — сообразила Аранта, глядя, как мечутся вокруг искаженного вдохновенным бешенством лица космы выбеленных временем волос и разлетаются вокруг брызги слюны. — То-то он одною ногой уже в великомучениках!»

— Блудницу — в цепи, — вещал, трясясь, Саватер, — на хлеб, воду и покаяние! Королевских детей, доверенных ее попечению, удалить от тлетворного влияния и передать в праведные руки до достижения юношеского возраста. Девиц обозреть на предмет колдовских меток и письмен на теле. Миссию сию поручить суровым сынам церкви, а не родителям, кои, ослепленные ложной любовью, способны сокрыть горькую истину и пустить дьяволицу блуждать меж невинными. У кого найдется мета — дьявола изгнать, используя любой способ, включая огненный. Ведьмы обсели престол!

Корявый палец в мгновение ока переместился на Аранту. Точности его в наведении на цель позавидовал бы и Кеннет. Тот, прежний, беспечный, совершенно целый Кеннет из счастливого времени серебристых степей и белых дорог, где Рэндалл беззвучно возникал над поросшим травой горизонтом и мчался, сбивая росу конской грудью. Хватит! Жалость к себе никого еще не спасала.

— Контролируйте ваши слова, — подал свой голос Рэндалл так, будто дверью хлопнул. — Вы можете задеть честь королевы.

Рассчитанная двусмысленность этой фразы, а также момент, который он выбрал, чтобы ее произнести, накрыли присутствующих словно стеганым одеялом. Обличитель чепчиков превратился в статую, указующую перстом.

— Если вы имеете в виду перманентный макияж, — совершенно неуместно ляпнула в наступившей тишине Венона Сариана, — то это же всего лишь безобидная татуировка контура губ и линии века…

Должно быть, от волнения в речи ее прорезался неожиданный акцент. Она была готова опровергать любые обвинения, выдвинутые против нее человеческим разумом. К чему она оказалась совершенно не готова, что, как всякого интеллигента, лишало ее дара речи и способности защищаться, так это тупое хамское мракобесие. Взгляд ее заметался, ища помощи себе, как женщине, которую публично оскорбили. Тщетно.

— В лицо любым царям я повторю, о чем твердит между собою паства, — непримиримо ответствовал епископ, окруженный лунным сиянием своей епитрахили, как языками холодного пламени. — Ибо глас народа есть глас божий.

— Толпа об этом говорит? — Рэндалл выгнул бровь. Отработанный жест, безотказно действовавший на Коронный Совет. — Правда?

Аранта и забыла, насколько резок и сух может быть его голос в сочетании с той самой пресловутой королевской интонацией, которая гнула и ломала человеческую волю. Давний привкус давнего волшебства.

Примас кивнул с несчастным видом.

— Может быть, не совсем этими словами, сир, но… в общих чертах… я не хотел бы оскорбить ваши чувства…

— Я знаю, о чем говорят на улицах, — оборвал его король. — Что, поборник нравственности Саватер предлагает Коллегии публично раздеть первых дам королевства на предмет обнаружения на их теле злодейских мет?

— Да, и начать вот с этой!

Аранту сковало морозом до самого языка, словно то, о чем твердил этот безумец, и вправду могло осуществиться.

— Я, — сказал Рэндалл, выстреливая слова словно из арбалета, — заявляю свое право воспользоваться Королевским Словом в том, что на теле миледи Аранты нет дьяволовых мет и прочих изъянов. Королевским Словом я также утверждаю ее свободной от любых порочащих домыслов и злых сплетен. Я налагаю королевскую печать на ваши уста, епископ. Любой поклеп на упомянутую особу отныне рассматривается как задевающий мою личную честь. Этого довольно?

— А королева? — спросил кто-то в зале, обрушившемся в тишину. — С нею-то что?

Рэндалл усмехнулся и скрестил руки на груди, откинувшись на высокую спинку кресла. Капитульный зал ожидал его слов с трепетом, который королю удалось-таки пробудить в нем, а он молчал, и Аранте показалось, будто ему чрезвычайно смешно.

— Назначим комиссию, — смилостивившись над их нервозным ожиданием, наконец сказал он. — Расследуем, воспользовавшись предложением королевы, затратную деятельность ее предприятий, сопоставим ее с их эффективностью. Проведем ревизию качества обучения в пансионе. Мадам выразила согласие содействовать нам в этом. Воспользуемся ее доброй волей. Дорогая, — он обернулся к Аранте, — сделай это для меня. Я имею в виду, как женщине, тебе проще будет во всем этом разобраться.