Шрифт:
Ее душа желала бережных объятий стражницы. Они были добрыми, и хотя они разрушали, они делали это не без повода. Сирша любила их до боли.
Он мог такое понять? Он знал боль в сердце женщины от того, что ее могли не любить в ответ?
Он не мог, но она не думала от этого о нем хуже.
Сирша подняла руку и махнула ему продолжать.
— Кухулин. Что стало с ним, когда он отправился на остров?
— Он долго тренировался со Скатах и ее дочерями. Он узнал все техники, какие знали только женщины острова. Но, как красивый мужчина, он привлекал к себе женщин. Они были сильными жестокими существами, которые порой казались мужчинами, а не женщинами. Кухулина очаровала одна, а ее соперница, Айфе, стала завидовать. В порыве гнева она вызвала Кухулина на дуэль.
Сирша охнула.
— Да?
Манус серьезно кивнул.
— Да. Они бились днями напролет кулаками и мечами. Солнце взошло, луна опустилась, и так снова и снова, пока бой не был завершен. Кухулин прижал меч к ее горлу, победив. Он попросил в знак победы ночь с ней, и она забеременела.
Слезы тут же наполнили глаза Сирши. Она сглотнула и подняла руку, чтобы он притих.
— Я думала, ты назвал его хорошим. Героем?
— Так в истории.
— Но он заставил женщину спать с ним? Он уже победил, но еще и завоевал ее тело?
Манус глубоко вдохнул, сдвинув брови.
— Я не думал об этом в таком ключе, но, думаю, ты права.
— Я не верю, что он — герой. Уже нет.
— И, может, ты права. Даже старые легенды напоминают, что это истории о людях, а не богах. А люди ошибаются.
— Расскажи остальное, Манус. Я хочу знать, что стало с Кухулином, — огонь пылал в ее груди, чистый гнев, и она не знала, что с этим делать.
Он повернулся на бок, чтобы видеть выражение ее лица.
— Узнав все навыки, что мог, он покинул остров Скайе, вернулся домой. Он ворвался в крепость мужчины, который подставил его, захватил его замок, его людей и земли, стал лордом. Пророчества Кухулина говорили, что его имя будут знать, но он умрет молодым. С таким знанием не удивляло, что в день, когда к его дверям прибыл нарушитель, он нервничал. Кухулин крикнул: «Кто там?». Ответа не было. Он снова и снова спрашивал, пока не произнес предупреждение: «Если не ответишь, я сражусь и убью тебя». Нарушитель не ответил. Они начали дуэль, она была короткой, жестокой и кровавой. Неизвестный мужчина лежал на полу и умирал, любопытство пересилило Кухулина, и он склонился рядом с телом и снял шлем с головы нарушителя. Его лицо смотрело на него, глаза были зелеными, как у его матери. Его сын умирал в его руках, и он шепнул отцу: «Я пришел, чтобы понести флаг Улстера к вратам Рима и дальше с тобой».
Последние слова звенели в пещере. Сирша вытерла слезу со щеки.
— Тогда у него нет счастливой истории.
— Точно, — сказал Манус, но звучал растерянно. — Я всегда думал, что он — легенда, но не теперь… Его история не счастливая.
— Как он умер?
— В бою с королевой Маб Кухулин стал наглым, нарушил много табу. И каждое нарушение было как гвоздь в его гробу. Ее воин, Лугад, сделал три волшебных копья, зачарованные, чтобы убивать королей. Первым он убил колесничего Кухулина, короля всех колесничих. Потом убил лошадь Кухулина, Лиат Мака, короля всех лошадей. И последнее он бросил в Кухулина. Герой привязал себя к камню посреди поля боя, чтобы умереть на ногах. Ворона опустилась на его плечо, Морриган пришла забрать его душу в загробный мир. Лугад отрубил его голову, но меч Кухулина упал и отрубил ладонь Лугада.
— И Кухулин отомстил.
— Он совершил много подвигов.
— Ваши герои творили и великие и ужасные дела.
Он протянул статуэтку к ней. Металл был холодным на ее пальцах.
— Так делают люди, жемчужинка. Мы холодные и черствые. Мы приходим в этот миг, крича, начиная умирать. Не удивительно, что мы — эгоисты.
Сирша повернула принца, посмотрела на его лицо, которое долгое время было в ее снах. Она обвела пальцем лоб, добрые глаза, крючковатый нос и упрямый подбородок. Он был добр с ней в ее снах.
Но это были детские фантазии. Настоящие люди были с изъянами, и этот урок было изучать больнее всего.
Она выронила статуэтку, и та упала на дно пещеры. Она пошатнулась на краю туннеля и полетела в глубины бездны, пропала во тьме.
— Я не знаю, нравится ли мне твой мир, — прошептала она. — Он злой и страшный.
— Да. Но он еще и красивый и свободный.
— Какая свобода? То, о чем мы мечтаем по ночам? То, чего хотят наши сердца, хотя наши разумы знают, что это не настоящее?
— Ах, если перестанешь мечтать, все возможности в мире пропадут. Существовали они или нет.
Она двигала хвостом в воде, покачиваясь, пока обдумывала его слова. Мечтать было важно. Это помогало ей жить счастливо долгое время, и убрать мечта было сложно. Будет ли она той же без мечтаний?
Вряд ли.
Сирша кусала губу и кивнула.
— Ты мудрый и хороший, Манус.
— Не хвали меня, жемчужинка. Ты меня почти не знаешь.
— Я тебя знаю. Знаю твою душу, твою доброту, твое доверие. За стенами вокруг тебя хороший человек.
Она подняла взгляд, сердце отражалось в глазах, желудок мутило, как в шторм. Она раскрыла душу и надеялась, что он ответит тем же. Но он смотрел на воду за ней.
Манус замер. Он перестал дышать на пару мгновений, смотрел в тускло освещенную воду.
— Сирша, — зарычал он. — Вылезай из воды.
Ее спина напряглась, пальцы сжали монеты.
— Почему? Что за мной?
Она ощутила, как большое тело задело ее плавники. Она узнала гладкую текстуру.
Акула. Скорее всего, акула-бык, судя по размеру, одна из самых агрессивных.