Крейг нравился ей меньше всех. Он слишком любил охоту. Сирша не могла сосчитать, сколько раз замечала его, плывущего в потоке, окрашенном кровью. Ему нравилось вдыхать металлический запах.

— Это не будет он.

Ее брат приподнял бровь.

— Ты будто обдумываешь выбор.

Ей не нравился взгляд брата. Он был слишком умным и хорошо ее понимал. Он не имел права знать ее мысли, но она обязана была рассказать ему.

Как фейри, она не могла врать. Ее язык завязывался в узлы, стоило ей попытаться. Но она могла искажать правду. И она была хрупкой, она ощущала себя как крохотная ракушка под весом океана.

Этот мир был не для нее. Она хотела солнце, волны и чаек над головой. Тьма и тишина не подходили для сияющего света ее души.

— Ты показал, что у меня нет выбора.

— Что ты задумываешь?

— Ничего. Я в тупике, хоть ты так не сказал. Если я не выберу, меня заставят. И я не поддамся жестокому мужу, которого мне выберет отец.

— Это на тебя не похоже.

Сирша всхлипнула.

— Может, ты знаешь меня не так хорошо, как думаешь.

— Нет, я знаю тебя лучше всех в нашей родне. Я присмотрю за тобой, Сирша. Ты не подставишь семью глупыми выходками.

Он с мрачным взглядом ушел в воду. Она ждала, пока он не пропал в мутной воде, а потом прижалась к дереву. Ее плечи дрожали от силы эмоций.

Замуж? За одного из тех ужасных существ?

Ее мать говорила, что внешность не была всем. Сирше нужно было думать о будущем, где ей будет удобно. Одинокая русалка в этих водах нуждалась в защите.

Она ненавидела это. Ненавидела их.

От одной мысли о русале, касающемся ее кожи, она задрожала. Ее чешуя была недостаточно плотной, чтобы защитить ее от их бородавок и морщинистой кожи. Что ей делать?

Несколько листьев упало с веток над ее головой, нежно легло ей на плечи. Она взяла один листочек и покрутила его. Тусклый свет коралла сиял на нем, прожилки светились.

— Ты прав, — прошептала она. — Всегда есть другой путь.

Она смотрела на поверхность за щитом магии. Тьма мешала видеть, но она знала, что поверхность была там. Солнце снова заденет ее кожу, и не важно, что брат считал ее глупой.

Если они заставят ее выйти замуж, она должна хоть раз еще увидеть солнце.

2

Моря и штормы

Волны укачивали Мануса. Сны плясали в голове, и все были дикими.

Его мать шептала ему на ухо:

— Манус! Мальчик мой, куда ты ходил?

— К морю, мам!

— Снова был с ним?

— Оно рассказывало мне истории.

— Истории? — рассмеялась мама. — Какие в этот раз?

— О русалках с волосами как водоросли.

— О! — он услышал шорох ткани и шум воды, она мыла руки после долгого дня работы. — Русалки странные. Они красивые и добрые, но их мужья жуткие.

— Русалы не выходят из воды.

— Но их нельзя злить. Они порвут корабль голыми руками, чтобы вернуть своих невест.

Сон изменился с движением волн. Тихий голос его матери стал искаженным, отчаянно кричал:

— Манус! Манус, просыпайся!

Он вздрогнул, пот был на лбу, рубаха прилипла к груди. Кошмары не были частыми в его жизни, особенно о матери. Ее душа оставалась в загробном мире.

Манус выдохнул и вытер лоб. Но он был не липким от пота, а холодным и в засохшей соли.

— Что?

Он на миг сонно подумал, что потеет морской водой.

А потом медленно опомнился и посмотрел на доски над головой. Вода падала ему на лоб тяжелыми каплями.

Он покачал головой.

— Артуро?

Мужчина на его койке фыркнул и повернулся во сне.

— Артуро, — прорычал он. — Просыпайся.

— Время нашего дозора?

Манус смотрел, а капли стали струйкой, лились в трещины в потолке на пол с тихим журчанием.

— Палуба протекает.

— Палуба не протекает.

— Сейчас протекает.

Артуро лег на спину, посмотрел на капли и сморщился.

— Видимо, да.

— Это плохо, да?

— Наверное.

— Пойдем наверх? — спросил Манус.

— Не уверен, мудро ли это, — Артуро отмахнулся. — Наверное, просто шторм, тут безопаснее.

Манус хотел согласиться с ним. Корабль раскачивался на волнах, но было что-то странное в том, как корабль двигался. Он не должен был так подпрыгивать.

Он вспомнил странный сон и голос матери.

— Артуро?