– У меня эклеры есть. Но если не хочешь, могу пойти в другую комнату к другой соседке.

Мы смотрели друг на друга. Моя потенциальная соседка еще раз придирчиво окинула взглядом меня и мои вещи, которых набралось три больших коробки и несколько небольших.

– Заходи, так и быть, сейчас чайник на спиртовку поставлю. Но в шкафу твое шмотье не поместится, учти, а на свою территорию я никого не пускаю.

Вот и решили одну проблему. Хотя бы с проходом внутрь. А там уж как-нибудь годок вместе проживем, если я не вылечу или не переведусь раньше.

Зайдя в комнату, я не сдержала грустных вздох: комнатушка на двоих была меньше моей прежней персональной. Шкаф - одно название, единственная перекошенная створка, штанга, на которой от силы три платья поместятся, не помявшись, и две полки наверху. Прямо скажем - негусто.

Узкая кровать с жестким и кочковатым матрасом, свалявшаяся подушка, грубое постельное белье какой-то непонятной расцветки, явно вылинявшее после множества стирок. Вот тут-то я и пожалела, что хотя бы простынь из дома не захватила. Надо было делать, как папа говорил…

Письменный стол с ящиками и полка для книг наверху. Куда я только буду все свое добро складывать?

Пока чайник на спиртовке медленно закипал, я достала самые нужные вещи и сложила в шкаф, предварительно применив к нему все известные мне очищающие бытовые заклинания, а то мало ли, кто и что держал там раньше? Ту же процедуру проделала с кроватью. А в письменный стол с ящиками мне и складывать особо нечего, Эльс только фыркнула, когда я раскладывала там косметику.

Остальные коробки я пока запихнула под кровать и выдохнула.

– И что, это все твои вещи первой необходимости?
– удивилась соседка.

– Да, в коробках еще одежда, но ее все равно вешать некуда.

– А тазик там какой-нибудь? Чайник?

И если зачем нужен чайник, я еще понимала, неплохо бы им обзавестись, вряд ли Элис согласится на постоянной основе поить меня чаем, то тазик…

– А зачем тазик?
– осторожно спросила я. Чувствую, выяснить этот момент стоило как можно раньше.

– А в чем ты стирать собираешься? Или ты не собираешься?

– А стирать можно только в тазу? А как же прачечная?
– к таким трудностям я была не готова.

– Прачечная или для привилегированных студентов из платников, к которым ты теперь, видимо, не относишься, или за деньги. Можешь, конечно, за деньги сдавать туда вещи.

– И где взять таз?
– может, его выдают? Как постельное белье, к примеру.

– Нда… сложно тебе будет, принцесса. Иди чай пить, сейчас кипятком залью.

– А у меня и чай есть, - я достала пачку явно лучше, чем ее непонятный дешевый сорт.

– А чашка у тебя есть?

– Есть, - и я выставила на стол фарфоровую чайную пару, на что Элис только глаза закатила, но насыпала заварки и кипятка налила. Эх, никакого представления о чаепитии…

Коробку со сладостями мы открыли, и обе с удовольствием начали таскать пирожные с эклерами.

– Как тебя угораздило-то?
– соседка после эклеров и вкусного чая ощутимо подобрела и немного прониклась ко мне.
– С родителями поссорилась, что ли?

– Вроде того, - я взяла эклер.

– А твой жених что на это сказал?

– Ничего не сказал, мы расстались.

– Понятно… - многозначительно протянула Элис и вытянула очередной эклер.

Сидели мы на моей незастеленной кровати, и было это как-то странно и непривычно. Вся ситуация: двухместная комната, чайник на спиртовке, дешевая обстановка, краска, местами облупившаяся на стенах, затертый паркет на полу, некоторые половицы подбиты гвоздями, шторы на прогнувшемся карнизе...

Сама Элис рыжая, просто какая-то неприлично яркая даже без макияжа, прямой и колючий взгляд зеленых глаз, веснушки на щеках, которые она и не пыталась запудрить, худая, плечи и локти острые, ключицы выпирают, а груди и нет почти, так, один намек. Да ее эклерами кормить и кормить.

– Значит, ты теперь свободна, - с какой-то грустью произнесла девушка.

– Получается, да, а что?
– нет, понятно, что я должна немного расстроиться от расставания, так я сейчас, можно сказать, и заедаю горе вкусняшками, а она-то чего печалится?

– И значит, парни начнут к тебе клеиться, - продолжила мысль соседка.

Ровно до тех пор, пока не всплывет вся правда о моей семье. В чем-то даже хорошо, что мои бывшие подружки не снисходят до общения с окружающими, иначе бы все уже давно были в курсе.