Он продолжал приказывать подчиненному, а я прикрыла глаза от усталости и всего того, что было снято с моих плеч Мишей. Я не заметила даже того, как Арбин вышвырнул из комнаты верещавшую Ингу и сам он куда-то направился. Меня не интересовало куда они ушли и что он собирается с ней делать. Благодаря ей мой ребенок страдал, а моя жизнь и мое спасение находились на волоске от смерти!

Я не сразу почувствовала прикосновение к своей руке. Поднимаю взгляд и встречаю теплый взгляд мужчины, которому на вид было лет сорок пять:

– Я не мог раньше вытащить тебя оттуда, иначе бы мы от нее так просто не избавились.

– Я не надеялась на добрый исход, - шепчу я, признаваясь, - я думала, что мне придет конец после встречи с Олегом.

– Я по старой дружбе помог ему, безбашенному. Ну и тебя жаль, девчонка ведь еще. Мир не без добрых людей, и моей дочери тоже недавно исполнилось восемнадцать…

Я благодарно киваю, на большее нет сил. Выхожу из комнаты, ведь Миша уже направился вниз, чтобы не вызвать подозрений и быстро исполнить приказ Арбина. Я направляюсь на кухню – я ужасно хочу положить себе в рот какую-нибудь пищу впервые за половину суток.

Открываю холодильник, с наслаждением вдыхая ароматы еды. Сейчас мне становится все равно, что все это - приготовлено Ингой. И что все булочки свежеиспеченные – тоже готовила Инга. Булочки с брусникой и молочным кремом, слойки с пряностями и даже пирожные – с маком, фруктами, малиной и орехами. Я готова была обнять весь мир за то, что здесь и сейчас была еда и, как ни странно, присутствие Арбина вселяло в меня надежду и веру в то, что я смогу поесть. Сейчас он был моим гарантом безопасности, потому что после всех событий, что сотворила Инга, я не сразу смогу прийти в себя.

Раскрываю холодильник полностью и начинаю вынимать все, что собиралась греть. Кастрюля со вторым блюдом оказалась легкой, ставлю ее на стол.

Мне хотелось съесть сейчас все и разом, но за все месяцы, проведенные в этом доме, меня приучили есть правильно и начинать с первого. Арбин, я бы сказала, заставлял.

По пути достала корзину с хлебом и схватилась за края кастрюли с борщом. Только тут же почувствовала прикосновение к своим рукам.

– Ты решила опрокинуть на себя борщ? – немного недовольный, но какой-то теплый голос Артема заставил меня оглянуться.

Он стоял совсем рядом за моей спиной, а затем подвинул меня и сам достал нужную кастрюлю. Выглядел он довольно потрепано.

Я молчу, пока Артем ставит кастрюлю на плиту, и достаю контейнер:

– Если можно, я бы хотела погреть в микроволновке.

Ловлю взгляд Артема.

– Да, так будет быстрее… - растерянно отвечает он и уступает мне место у плиты, - в первую очередь нам бы нужно съездить к врачу.

Я качаю головой и говорю, что все нормально. Арбин настаивает, но я вновь убеждаю его в обратном. Ужин проходит не так, как обычно. Ранее ужиная без аппетита, сейчас я уплетала все за считанные минуты. Сказывался долгий голод, эта дрянь держала меня взаперти с раннего утра до позднего вечера.

– Ее здесь больше не будет. Инга была больна ранее, и я думал, что таблетки ей помогают после обследования в диспансере, но, видимо, ей светит только психушка.

Теперь мне все становится понятно. Я перехожу ко второму блюду. Вижу на столе румяные вкусности, и это заставляет меня включить чайник.

 Только взгляд Арбина не дает мне покоя.

Я потянулась за вторым кусочком хлеба, и мужчина накрыл мою руку своей. Вскидываю взгляд к лицу Арбина и молчу. Его янтарные глаза внимательно меня разглядывают.

– Почему ты избит? – этот вопрос вырывается из моих губ сам собой, и я не могу остановить свое любопытство.

– Я ведь боец, лиса. Трижды в неделю я на боях, - кажется, с удовольствием отвечает Арбин.

Я молчу. Боец… Отец моего ребенка боец и жестокий человек, которого я боюсь.

– Разве есть такая потребность в деньгах, чтобы была нужда участвовать на таких мероприятиях?

– Это не ради денег. Это потребность, - коротко уведомляют меня, и я выдергиваю свою ладонь из-под его руки.

Продолжаю есть. Мне уже становится лучше. Намного лучше.

– Теперь все будет хорошо, лиса.

Я отламываю кусочек хлеба и встречаю взгляд Арбинского:

– Не может быть все хорошо, - тяжело вздыхаю от мелькнувших внутри эмоций, - память говорит: «не может…», понимаешь?

Арбинский не притрагивается к еде совсем. Просто наблюдает за мной.

– Этот ребенок должен был зачат добровольно, но теперь же он служит напоминанием тебе. Однако, может я и не прав, но в последнее время наши отношения становились лучше. Если бы ты не забеременела от меня сейчас, то...