– Она очень добрая. И очень понимающая.

– Мне кажется, отец изменился после знакомства с ней, – внезапно произносит Артем.

– Рили, – продолжает. – Недавно даже решил серьезно со мной поговорить.

– Это не отрицает того факта, что он ей изменяет, – Я вздыхаю. От этого аж внутри все переворачивается. Мне одновременно хочется и спасти мама, открыв ей глаза, и уберечь ее от разочарования. – Если уже сейчас, за несколько месяцев до свадьбы, все это цветет полным ходом, то что будет дальше?

– Только хуже, – Артем вздыхает. – Олесь, прости.

– За что? – удивляюсь.

– За то, что в ваш с матерью идеальный мир вошло сразу два придурка, – со злой усмешкой выдает он.

Я молчу. Не знаю, что сказать. Какая-то правильная часть меня буквально вопит убедить Артема в том, что он не придурок, но мозгами то я понимаю обратное.

Придурок, и еще какой. Вот только вопрос – почему мне тогда с ним так комфортно? Особенно сейчас, когда он не раздражает своими придирками, не пытается задеть? Меня это по-настоящему пугает. Не то, что он такой весь из себя паенька, а то, как отзывается сердце.

– Ты не полный придурок, – все же говорю я и улыбаюсь. – Только наполовину.

– О да, спасибо, утешила, – хмыкает он.

– Да и мы с мамой не такие уж и ангелы, – продолжаю. – Просто вспомни наше знакомство.

Мы одновременно начинаем смеяться.

– Даже не знаю, как сложилось бы наше общение, если бы этот Вова не решил на тебе поэксперементировать, – выдает Артем. – Так что отчасти я ему даже благодарен.

– Тогда друзья? – я протягиваю ему оттопыренный мизинец. Сама не знаю, почему. Видимо, в какой-то момент я все же насмотрелась дурацких фильмах и мне захотелось как-то закрепить наше официальное перемирие. Он же смотрит на мой палец как на огромного шмеля: удивление напополам с опаской.

– Друзья, – все за протягивает в ответ свой мизинец. Правда говорит как-то безрадостно и с кривой усмешкой. Добавляет: – После всего, что между нами было, мы не можем не быть друзьями.

Вновь смеемся, но в этот раз как-то напряженно. Я начинаю задумываться, а можно ли вообще говорить о дружбе после того, как и язык, и пальцы этого парня побывали… во мне? В разных интерпретациях, но все же. От этих воспоминаний к щекам приливает кровь, а по телу проходит дрожь. Ох, надеюсь, нам удастся пройти через это. Как-то забыть, отложить в сторону этот идиотский бэкграунд.

– Ты первая девушка, которая будет мне другом, – задумчиво произносит он.

– А как же Вика?

До меня запоздало доходит, что именно я ляпнула. Артем меняется в лице, тут же становится раздраженным.

– Вика – шлюха, так что о дружбе говорить не приходится. Просто я слишком запоздало это понял.

– Объяснишь? – осторожно уточняю я.

– А что тут объяснять? – усмехается. – История стара, как мир. Она переспала с моим на тот момент лучшим другом, а я примерил роль куколда, когда спалил их.

Артем пожимает плечами, будто бы это что-то обидное.

– Ты любил ее? – тихо спрашиваю я.

– Сейчас мне кажется, что нет. Хотя тогда мне казалось, что это прям на всю жизнь, даже татушку набил. Скорее, я просто к ней привык. В детстве мы и правда очень много времени проводили вместе, потому я как-то даже не представлял, как буду без нее. Оказалось, прекрасно.

– Татушку? – переспрашиваю я. – Та, что на плече?

Артем стягивает с себя кожанку и поворачивается, чтобы я могла разглядеть. Странное дело, но я даже внимание не обращала на девушку-ангела с пушистыми крыльями чуть выше его локтя. Образ парня сразу легко связался с наличием тату на его теле, потому я даже значение не придавала. Оказалось, зря.

– Красивая, – искренне говорю я.

– Мне тоже нравится, – он кивает. – И если о Вике в моей жизни я хоть немного да жалею, то о татуировке нет.

Я дотрагиваюсь до крыльев девушки кончиками пальцев, разглядываю, как завороженная. И чем больше смотрю, тем больше деталей замечаю. Внутри что-то недовольно ворочается. Рука Артема покрывается мурашками, и я убираю руку. Не май месяц на дворе все же, стоит ему одеться.

Поднимаю взгляд и натыкаюсь на внимательные глаза Артема. Он смотрит на мои губы, его зрачки расширяются. Все это происходит ровно секунду, но я поддаюсь этой странной напряженной атмосфере, даже чуть подаюсь вперед. Но… но очень кстати звонит телефон.

– Да, мам? – отвечаю сразу. Голос хриплый, щеки горят.

– Олеся, это катастрофа, – мама чуть ли не плачет.

– Что случилось? – спрашиваю я, хотя прекрасно знаю, что именно.

– Когда ты будешь дома? Мне очень надо поговорить, – сдавленно произносит мама. – Мне кажется, еще немного, и у меня крыша поедет с этой свадьбой.

– Буду примерно через час-полтора, – мне хочется ее утешить, хочется успокоить, убедить, что все во благо. Но мне придется играть другую роль. И к сожалению, мне заранее кажется, что она мне не понравится.