Основу ткани, на которой держатся социальные отношения, составляет доверие — к тому, что обязательства будут выполняться, что отмеченные ранее регулярности продолжат своё существование, что люди в большинстве своем те, за кого они себя выдают – словом, уверенность, что завтра все будет идти примерно так, как сегодня. Основой общественного бытия является антиконспирология. На самом простом уровне моё доверие подсказывает мне, что если я пойду в булочную, то найду там хлеб, а если в аптеку – лекарства (90-е годы намекнули, что бывает и иначе). Работа человека – в любой должности и статусе – проникнута огромным количеством актов доверия к окружающим – что они сделают то или это, без чего никакая работа невозможна. Доверие к вещам и людям – это чувство, обращенное в будущее, и каждое наше действие в социальном мире приобретает силы в этом безотчётном доверии. Все наши действия, планы и надежды – даже самые деловые и неромантичные – основаны на доверии к миру и людям. Самый недоверчивый человек живет с помощью доверия, иначе он не смог бы начать ни единого дела, потеряв уверенность в его продолжении.

Причина проста – мы живем не поодиночке, а совместно, а совместная жизнь невозможна без какого-то минимума договорённостей, уверенности – т. е. доверия. Но современный мир устроен совершенно не способствующим доверию образом. Он очень быстро изменяется, причём самым непредсказуемым образом. Это одна из самохарактеристик современности, обычно подаваемая со знаком «плюс» – то, что современность лабильна, гибка, изменчива… А обратная сторона этой «гибкости» – истончение социальной ткани, дефицит доверия к людям и к миру, на котором стоит общество. Дело, разумеется, не только в быстроте изменений, но кого сейчас надо убеждать в том, что социальный мир становится все неприветливее к человеку и доверять ему всё труднее… Новизна есть характеристика, обратная по отношению к устойчивости. То, что в современном обществе возникает много нового, есть другая формулировка того факта, что общество теряет устойчивость, предсказуемость, а члены общества не могут доверять существующим социальным формам.

Вернемся к СМИ, к аппарату производства новостей. Новость – это форма, накладываемая на материал обыденности. Это является прямым следствием из положения о том, что новость есть то, что создают медиа. Нет самих по себе новостей, которые медиа «находят», как грибы. Ситуация иная: есть течение обыденности, в котором медиа выделяют определенные фрагменты, оформляя их в качестве новостей. В результате оформления, наложения рамки, выделяющей новость, и образуется собственно новость – которая тиражируется, рекламируется, целенаправленно преподносится определённой аудитории читателей. После этого в социальном мире образуется нечто новое.

В первую очередь «новым» является, конечно, сама «новость» – но не только она. Кусок меди, подвергнутый обработке скульптором, приобретает форму и получается медная статуя – нечто новое, не существовавшее в исходном куске меди. Так и в результате присвоения формы – создания новости – образуется и новый фон, подразумеваемый этой новостью – фон обыденности. Это уже новая обыденность, не та, что была раньше – изменённая внесением новой формы. В результате наложения рамки выделения события образуется не только новость, но и фон. Само производство новости, которое в простейшем случае заключается в выделении куска обыденности рамкой с подписанным на рамке заголовком «новое» – это выделение кусочка реальности тем же самым актом выделения нового создаёт и фон – которого прежде не было.

То, что не попало внутрь рамки новости, считается известной всем обыденностью. Это воспринимается как «неновая» обыденность – в ней подчёркнуто то качество, что она не новая. И этим подчёркивается, что всё, что не сказано в новостях, есть не новое и потому известно зрителю. Гражданин сам выполняет работу, начатую медиа. Он рассматривает обыденную повседневность, своё окружение через фильтр новостной ленты, выделяя сообщённое ему «новое» и наделяя всё, ему не сообщённое, качеством «привычная обыденность». Так образуется с помощью масс-медиа суррогат обыденного мира: он соткан из представления о реальности, имеющихся у каждого человека, и обработан новостями.

Масс-медиа создают суррогат, создают такую особую реальность, в которой и специально сделанный фон, и искусно наложенный на него рисунок внушают публике, что «обычную» жизнь эта публика представляет себе правильно, что ничего существенно «со вчера» не изменилось. Отсутствие существенных изменений в «фоне» социального общежития подчёркивает рисунок новостей. Новости подчёркивают неизменность фона. Фон в рамках этой произведённой иллюзии (выпуска новостей) должен изображать «реальную жизнь». Чем больше изменяется реальность, чем выше подозрения, что настоящий фон не так устойчив, как этого хотелось бы, тем ярче должен быть нанесённый рисунок, тем «горячее» новости: при таком контрасте фон обязательно покажется неизменным.

Рисунок подчёркивает нейтральную значимость фона в той же мере, в которой фон позволяет выделяться и быть заметным рисунку. Этот фон из-под новостей, если вглядеться, вовсе не тривиален и несёт вполне масштабную нагрузку. Он призван подтвердить у зрителя сложившийся образ мира. Иными словами, новости «творят» социальную реальность и картину мира в целом.

Посмотрев новости, зритель успокаивается, увидев, что «в общем» он всё знает и «в курсе» текущих проблем (отсюда и жесткие ограничения на интеллектуальный уровень, налагаемые на тексты в масс-медиа). Публику, конечно, надо отвлечь, развлечь, заинтересовать, подсадить на диковины и сенсации, которые, однако, своим исключительным характером подчёркивают спокойную познанность «фонового» мира. Подтверждение базовой картины мира — не менее значимая функция СМИ, чем интенсивная «щекотка» развлекательными и ужасающими новостями.

Вместо распадающейся в современном мире основы социальных взаимодействий – доверия – масс-медиа создают суррогат, который позволяет людям жить в этой истончённой социальной ткани, не замечая разверзающихся прорех и дырок. Медиа создают иллюзию нормальной жизни, когда реальная жизнь становится уже не вполне нормальной, и делают это с немалым мастерством: рисуют иллюзию на фоне иллюзии, так что иллюзорность рисунка может увидеть всякий желающий, а разглядеть иллюзорность фона становится крайне трудно.