Шрифт:
В приложении к монографии приведены списки начальственных лиц, возглавляющих центральный орган духовно-учебного управления при Святейшем Синоде на всех этапах его деятельности, архиереев академических городов и ректоров духовных академий (приложения 1–3). Кроме того, автором составлен полный список диссертационных работ, докторских и магистерских, защищенных во всех четырех духовных академиях в период действия Уставов 1869 и 1884 гг. (1869–1909) (приложение 4).
В основе настоящей монографии лежит диссертационное исследование, выполненное на кафедре Истории Русской Церкви Богословского факультета Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного университета. Автор выражает искреннюю благодарность ректору университета протоиерею Владимиру Воробьеву за неоднократную поддержку, ректорскую, пастырскую и человеческую. Автор признателен также всем, кто читал рукопись или ее части на разных этапах подготовки монографии и давал полезные советы, особенно священнику Александру Щелкачеву, священнику Георгию Ореханову, диакону Филиппу Ильяшенко, С.Л. Фирсову, Г.В. Бежанидзе, В.В. Олевской.
Глава I
Духовные академии накануне реформы 1869 г
1.1. Духовное образование в России до 1814 г. включительно
История становления русского духовного образования имела свои особенности, которые обусловили характерные черты внутреннего устройства и внешнего положения духовных школ, а также определили проблемы, препятствующие их плодотворному развитию. Без аналитического рассмотрения важнейших этапов этого процесса невозможно адекватное понимание и тех проблем, на разрешение которых были направлены духовно-учебные реформы 1860-х гг., и тех сложностей, которые возникли при их реализации.
«Духовные училища на Руси возникли почти с самого начала духовного просвещения, т. е. с конца X века», – гласила историческая записка, представленная в 1808 г. комитетом, разработавшим кардинальную реформу духовно-учебной системы в России [63] . Именно Православной Церкви принадлежит первенство в деле русской образованности – неотъемлемой спутницы христианского благовестия. Принятие христианства приобщило Русь к византийской учености: появились книги и книжники, богословски начитанные, мыслящие и пишущие русские люди. Однако богословское знание на Руси не стало системой, и русская просвещенность была представлена лишь в лице прибывающих на Русь греков и восточных славян или отдельных русских ревнителей [64] . Несмотря на наличие среди русского духовенства отдельных знатоков греческого языка и греческой школьной науки, систематическое богословское образование не стало обязательным даже для пастырей Церкви. Сохранились отдельные свидетельства об образовании училищ при приходских церквах и монастырях в первые века христианства на Руси, но, судя по этим сведениям, далее начального образования, общего и церковно-книжного, учебные курсы не шли. «Еллинский» язык, делавший доступным более широкое приобщение к византийскому церковному литературному наследию, изучали чаще всего самостоятельно [65] . Таким образом, богословское образование оставалось книжным, само дело построения систематического богословского образования и установления традиции школьной подготовки священства двигалось медленно и сложно.
63
РГИА. Ф. 802. Оп. 17. Д. 1. Л. 70.
64
Исследователи раннего периода Русской Православной Церкви расходятся во мнениях относительно уровня просвещенности домонгольской Руси. Историки «старого» времени, яркими примерами которых являются В.Н. Татищев и Н.М. Карамзин, склонны были утверждать высокий уровень отдельных училищ при монастырях и храмах XI–XII вв., хотя и развиваемых усилиями отдельных князей-просветителей. Категорическим противником этой точки зрения был Е.Е. Голубинский, считающий эту древнерусскую просвещенность лишь грамотностью в прямом смысле слова, а авторов сохранившихся церковно-литературных произведений – митрополита Илариона, митрополита Климента Смолятича, епископа Кирилла Туровского и др. – редкими исключениями. См.: Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. Том I. М., 1997. Первая половина тома. С. XV–XVII, 701–924; Вторая половина тома. С. VI–X. См. также: Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. М., 1993. Т. 1. С. 254–262.
65
В житии святого Стефана Пермского отмечается, как, «желая…большего разума», святой выучил греческий язык и «извыче добре» греческие книги. Цит. по: Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Книга третья. Т. 4. М., 1995. Прил. 434. Е.Е. Голубинский считал, что обучение греческому языку и классической «филологической герменевтике» шло от учителей, но, затронув высшие круги, близкие к ревнующим о просвещении князьям, не могло охватить русский народ в целом, ибо было «идеальным» – частным – делом, а не «казенным» – государственным. См.: Голубинский Е.Е. Указ. соч. Том I. Первая половина тома. С. 707–713.
Организованные русские школы с более обширным курсом преподаваемых наук появляются только в конце XVI – начале XVII в. в Малороссии, при западно-русских братствах. В учебные планы братских училищ входили языки (греческий, латинский, славянский, русский, польский), обычный для того времени минимум общего образования (грамматика, поэзия, риторика, диалектика, философия в большем или меньшем объеме, а также арифметика) и церковные и богословские науки (Священное Писание и учение святых отцов; катехизис; учение о добродетелях; церковное чтение, пение и устав; пасхалия; учение о праздниках). Братские училища не только давали образование детям из православных семей, оберегая их от католического и униатского влияния, но выполняли и функции духовных школ, ибо готовили кадры для священного служения, ревностных проповедников и сочинителей-полемистов. Но эти школы могли удовлетворить лишь непосредственным местным нуждам, на Россию же в те годы – годы слабости духовных школ и богословской науки в Восточных Церквах – возлагались большие надежды. Отсутствие серьезной богословской школы не давало Русской Церкви реализовать те православные интуиции, которые порождала церковная жизнь.
Одна из братских школ – Киевская [66] – после реформирования в 1632–1634 гг. святителем Петром (Могилой), по примеру польских латинских коллегий, стала первой русской школой с систематическим учебным курсом. Но за это пришлось заплатить введением западных схоластических традиций и форм. Киевская коллегия стала в дальнейшем примером для учреждаемых в России школ и семинарий: курс обучения делился на несколько последовательных классов, каждый из которых назывался по основному предмету преподавания: фара, инфима, грамматика, синтаксима, пиитика, риторика, философия, богословия. Традиции преподавания также были унаследованы от латинских школ: строгая латынь с самых низших классов, exercitia и occupationes, разговорные упражнения со строгими записями в calculus, в старших классах изучение разнообразных форм речи, тонкости силлогистики, диспуты. Но даже с введением богословского класса Киево-Могилянская коллегия оставалась общеобразовательной школой и была всесословной, не преследуя конкретной цели приготовления юношества «в надежду священства».
66
Некоторые историки Киевской академии принимали версию основания Киевской школы в 1588–1589 гг. (митрополит Евгений (Болховитинов)). Историки более позднего времени (профессора КДА И.И. Малышевский, С.Т Голубев) не находили документов, подтверждающих эту версию, и относили основание Богоявленского братства и школы при нем к 1615 г.
В Великороссии за дело образования взялось правительство. Но попытки учреждения в Москве высших школ с богословской перспективой, предпринятые в 1630-40-е гг., не привели к успеху [67] . Призванным в 1649–1650 гг. из Киева «для справки библии греческие на словенскую речь» ученым инокам – Епифанию (Славинецкому), Арсению (Сатановскому) и Дамаскину (Птицкому), выученикам еще старой, домогилянской киевской школы, – поручили и учительское дело [68] . Однако уже вторая волна киевских «ученых старцев», представившая ученость ярко выраженного латиносхоластического направления, вызвала противление московских богословов, и было решено держаться православной системы образования, войдя в сношения с Грецией.
67
Протосинкел Александрийского патриарха архимандрит Иосиф в 1633 г. учил недолго греческому языку и переводил богословские сочинения. Были проекты устроения братства ученых иноков: предлагалось это и с русского Запада (митрополит Петр Могила), и восточными епископами.
68
Харлампович К. Ртищевская школа // Богословский вестник (далее: БВ). 1913. № 5. С. 16.
Приглашенные из Греции учителя предприняли несколько попыток учреждения школ в 1670—80-х гг. [69] Составлялись проекты высшего училища, способного сосредоточить в себе все образовательное и книжное дело, в те годы неразрывно связанное в сознании и авторов проектов, и высшей власти с Православной Церковью [70] . Жизнеспособной оказалась школа, основанная братьями Иоанникием и Софронием Лихудами [71] . Начало школы совпало со временем известного спора о пресуществлении Святых Даров, ее организаторы играли видную роль в этом споре, и это заявило школу не только как церковно-образовательную, но и как богословскую [72] . Но постепенно уровень образования в ней понизился, чему способствовало и изгнание из столицы учителей-организаторов Лихудов. В 1701 г., по воле Петра I, она была преобразована по примеру Киевской коллегии и снабжена киевскими учителями, восприняв структуру, язык, схоластические методы и определенные традиции латинских богословских школ. В том же году указом Петра I Киевской коллегии была дарована относительная независимость от своего митрополита, с правом называться академией [73] .
69
В 1679 г. в Москве, при типографском доме, была основана греческая школа, но без определенного богословского и общеобразовательного плана.
70
Наиболее значителен был проект, составленный архимандритом Симеоном (Полоцким), возможно, при участии игумена Сильвестра (Медведева). Именование проектируемой школы «Академией» и обширность возлагаемых на нее обязанностей – учебные, научные, цензурные, полемические, справные; предположение привлечь к ее обеспечению вотчинные доходы восьми монастырей, одной дворцовой волости, нескольких пустошей, а также пожертвование ревнителей просвещения обещало устроение уникального центра церковно-русской просвещенности. Проект учебного плана содержал не только обычные грамматику, пиитику, риторику, диалектику и философию (умозрительную, естественную и нравственную), но и богословие созерцательное (догматическое) и деятельное (нравственное), каноническое и гражданское право, греческий, латинский, славянский, польский языки и «прочие свободные науки». Смерть царя Федора Алексеевича в 1682 г. приостановила реализацию проекта. См.: Прилежаев Е.М. Школьное дело в России до Петра Великого и в начале XVII в. // Странник. 1881. № 1; Певницкий В. Симеон Полоцкий // Православное обозрение (далее ПО). 1860. № 10–11.
71
Днем основания считается 12 декабря 1685 г., когда патриарх Иоаким благословил новую школу иконой. Московская была общеобразовательным учебным заведением: в учредительной грамоте 1682 г. говорилось о желании «науки гражданские постановите; притом же и учению правосудия духовного и мирского, и прочим всем свободным наукам, ими же целость академии, сиречь училищ, поставляется». Цит. по: Знаменский П.В. Духовные школы в России до реформы 1808 года. СПб., 2001. С. 10.
72
Миркович Ф.Г. О времени пресуществления Святых Даров. Спор, бывший в Москве, во второй половине XVII в. Вильна, 1886.
73
Указ от 26 сентября 1701 г. // ПСЗ. Т. IV № 1870. Однако историк КДА К. Харлампович считает, что именование Киево-Могилянской коллегии «академией» прижилось и вошло в употребление лишь со второй половины XVIII в. См.: Харлампович К. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Казань, 1914. Т. 1. С. 411.