и опять цветы еще на одну могилу и сигареты еще одному другу. Сейчас, когда столько моих бойцов умирают или попадают за решетку, похоже, придется нам приступить к вербовке. Только подходить к ней как можно придирчивее. Народ должен точно быть с нами, готов получить пулю или нажать на спуск, но дело того стоит. Легко отдать жизнь ради защиты и уважения корешей и баррио, на который мы претендуем… Того самого района, в котором мы родились, выросли и, надеюсь, будем похоронены. После того как мы наносим los tres puntos [3] на запястье, начинает действовать закон джунглей: убивай или будешь убит. Неудивительно, что они называются mi vida loca. Да, это самая что ни на есть сумасшедшая жизнь. И если влип в нее, то уже не выберешься. Порой я гадаю, знают ли они, во что ввязываются.

Всякий раз, когда я кого-нибудь принимаю к нам в банду, проводится обряд крещения: они отдают нам свою жизнь, а мы даем им новую. От них требуется только доказать, что они с нами. Неважно, парень ты или девка, тебе надерут задницу, и слабость показывать нельзя, иначе не пройдешь. И нам плевать, если загремишь в больницу, потому что, как только выйдешь, будешь считаться рядовым бойцом.

Помню, после того как меня приняли в банду, я провалялся в больнице больше трех недель. Отделался только переломом руки и ноги, хоть поклясться готов, что меня застали врасплох. Да еще ссадины и синяки были по всему телу. А глаза так заплыли, что не открыть, но дело того стоит. Для бойцов и для меня – определенно стоит. Рисковать жизнью, уворачиваться от пуль или получать их, жать на спуск.

Всё того стоит.

я сказала подругам, что вступаю в женский клуб, потому что это «вроде как прикольно». А маме объяснила, что делаю это ради «общественной работы», но вряд ли она купилась. Перед собой я пыталась оправдаться, что вступаю только потому, что мои подруги вступают, а вообще-то мне нет дела до этого дурацкого клуба. Но вскоре я поняла, что отрицаю очевидное. Мне хотелось вписаться, как хочется всем первогодкам в старших классах. Кто откажется состоять в таком престижном клубе, как «Каппа-Дзета»? Это организация преимущественно для белых учениц: чирлидерши, девчонки из богатых семей и несколько из класса одаренных. Все девчонки в «Каппа-Дзета» одеваются так, будто сошли с рекламы Gap, у них идеальный маникюр, концы волос красиво подвиты. Все старшеклассницы в «Каппа-Дзета» – такая элита из элит, что, если они к кому-нибудь обращаются с просьбой, ее тут же бегут выполнять. Даже если для этого надо сделать что-нибудь страшно унизительное. Так что когда я получила флаер собрания по поводу вступления в «Каппа-Дзета», я даже не сомневалась, что пойду.

Сначала вступать было правда прикольно. Все в клубе держались дружески, надарили нам подарков и свитеров с эмблемой клуба, будто заманивали. Но потом новизна сгладилась, начались напряги. Члены клуба устроили традиционное собеседование – оно называется у них «Дознание». Впускали нас в комнату по двое и задавали самые нескромные вопросы, какие только можно представить. Пока мы с моей напарницей Сарой ждали своей очереди, мы видели, как предыдущие пары выходят в слезах. И вскоре поняли почему. К счастью, на мне почти нет грехов. Всем известно, что я правда стесняюсь и чуть в обморок не падаю даже при виде мальчиков. Так что когда нас начали расспрашивать о нашем сексуальном опыте, мне было нечего стыдиться. Но у Сары есть бойфренд-старшеклассник, а всем в клубе известно, чем «старшие» занимаются с девчонками-первогодками. Как только речь зашла о Джоше – Сара в слезы… Прямо разревелась, потому что знала, о чем ее спросят. Члены клуба могли посочувствовать ей или хотя бы перестать спрашивать про него, но нет – они как будто не замечали ее слез. Видимо, весь смысл дознания в том, чтобы выяснить, насколько крепки (или непрочны) клятвы при вступлении в клуб, вот ее и продолжали изводить личными вопросами и грубыми замечаниями. Им вообще не было дела, что они ее обидели. Они даже приготовили бейсболку с надписью «Шлюха», такие бейсболки должны были носить в школе девчонки, у которых есть парни. После «Дознания» многие передумали вступать в клуб, в том числе и Сара. Все говорили, что им родители не разрешили или что клуб дурацкий. Может, и так, но после ухода Сары все изменилось. Мы с ней перестали быть подругами. Так получилось само собой. Просто все мы вошли в «Каппа-Дзета», а она нет.

Все, кто остался в клубе, и я тоже, думали, что худшее уже позади. Мы даже не подозревали, что худшее еще только предстоит. Вечер посвящения был самым страшным, потому что речь шла про парней. Строго говоря, нами нельзя было командовать, но они все равно командовали. А нам приходилось слушаться. И если мы отказывались, это означало нарушение клятвы. На посвящение мне было страшно идти, потому что нам сказали приходить в одежде, которую можно портить. В тот вечер мы встретились у фонтана в парке в восемь часов. Как только все собрались, нам велели лечь на землю и «шкворчать как бекон». Я думала: ладно, переживу, может, даже будет смешно. И я бы спокойно шкворчала себе как бекон, если бы не посмотрела вправо и не увидела мою подругу Шеннон. Ей, наверное, дали отдельные указания, потому что, пока мы все шкворчали, она встала на колени перед Дэвидом О’Нилом, популярным парнем из старшего класса. Я так и не поняла, что именно там творилось, но он держал перед собой что-то похожее на бутылку, а подруга, кажется, плакала. Потом она начала двигать головой вперед-назад, вокруг них толпилось хулиганье, она рыдала все сильнее, на нее орали. Я уже хотела броситься к ней на помощь и стала подниматься, как вдруг кто-то закричал: «Ты куда это, шалава? Кто тебе разрешил встать?» Это была одна девчонка из клуба. Тогда-то я и поняла, что вечер будет длинным. И надеялась только, что меня не заставят делать что-нибудь с парнем, как Шеннон.

Когда в тот вечер я вернулась домой, мама чуть не расплакалась. От меня несло пивом, которым меня обливали множество раз. Пиво в сочетании с сырыми яйцами, которые били об мою голову, невыносимо воняло. Во рту сохранялся блевотный вкус от пищевого красителя, с помощью которого члены клуба заставляли нас запоминать их имена, вся моя одежда и лицо были заляпаны зелеными пятнами. Нас заставили бегом проделать целую милю от парка до пляжа, так что я вся извалялась в песке и до сих пор не могла отдышаться. Только тогда я расплакалась. Но не от запаха и не от пятен на одежде, а потому, что выхода не было. Я столько вытерпела, что уже не имело смысла уходить. И потом, мне не хотелось оставаться совсем без друзей, как Сара. Я напомнила себе, что скоро все будет кончено и со мной обошлись даже не так уж плохо, как с другими девочками. Я слышала, одной из нас пришлось лечь на землю, а старшеклассник Мэтт Томпсон, которого я раньше считала симпатичным, помочился на нее.

Теперь, когда я прошла посвящение и меня официально приняли, меня беспокоят только вечеринки и так далее. Все старшие девчонки пьют и по-настоящему тусят. А я уже говорила, что на мне почти нет грехов. И я никогда ничего такого не делала. Но, наверное, в старших классах все пьют, так что это не так уж и плохо. Как-нибудь привыкну. Надеюсь. Пожалуй, если вспомнить, что было, игра стоила свеч. Всех этих унижений, стыда и неловкости… Да, оно того стоило. Теперь члены клуба снова стали дружелюбными, на вечеринки «Каппа-Дзета» меня пускают бесплатно. Все мы стали носить в школу наши клубные толстовки, ходить на собрания и так далее. Может, если бы мне пришлось сделать что-нибудь в самом деле плохое, я бы ушла из клуба, но вряд ли. Все сводится к тому, как далеко ты зайдешь, чтобы стать своей.

мисс Груэлл только что попросила нас нарисовать или описать словами наш район. Поверить не могу, что она разрешила мне рисовать. Интересно, знает ли она, как я ненавижу писать.

И свой район ненавижу. Он кишит гангстерами и наркоторговцами. Слишком многие возможности кажутся мне недосягаемыми. К каким целям мне стремиться? Я не стремлюсь, потому что у меня нет никаких целей; вместо этого я довольствуюсь тем, что у меня есть. Я вырос в паршивом районе, потому и вынужден приспосабливаться к тому, что происходит вокруг. Днем на улицах сплошные конфликты на расовой почве, по ночам слышны выстрелы из проезжающих машин, банды и наркоторговцы круглосуточно контролируют район, стараются удержать свою территорию. Не обращать внимания на это невозможно, иначе я только стану частью проблемы или следующей жертвой необъявленной войны, которая бушует на наших улицах.