— Господин полковник, машина использует двоичный код и может проводить сложные вычисления, в том числе и с комплексными числами, — пояснил я, в качестве элементов, обеспечивающих бинарное кодирование чисел, используются простые электромагнитные реле, которые уже много лет производятся в России компанией Сименс Гальске.

— Мне показался интересным этот подход, — продолжил шифровальщик, — тем более, что он позволяет проводить сложные инженерные расчеты, например, когда нужно извлечь квадратный корень из отрицательного числа. Такие расчеты полезны инженерам, занимающимися, например, колебательными процессами, а вот в военном деле я пока не вижу ему применения, по крайней мере, в обозримом будущем.

Вот тебе и раз, облом-с — подумал я, а вслух произнес:

— Спасибо за откровенность, господин полковник, но ведь вы же не будете отрицать теоретическую значимость подобного вычислителя?

— Конечно, не буду, — ответил главный шифровальщик Империи, — в конце концов, это очень интересная математика. Полковник Агеев сказал, что вы хотели построить такую машину на свои средства, поскольку вы человек обеспеченный. Так вот, я вас просто хочу предупредить, что государство такую математическую игрушку не купит. Университет мог бы дать денег на "чистую науку", но, как выпускник Университета, вы же знаете, насколько богат Петербургский Университет, — там, в его закромах, как говорится, "мышь от горя повесилась", а уж что и говорить о провинции, включая Москву. Так что, зачем вам тратить свои деньги на дорогую математическую игрушку, молодой человек, — она себя никогда не окупит!

Вспомните про судьбу машины Бэббиджа, на которую британское правительство потратило в первой половине века около двадцати тысяч фунтов — астрономическая сумма! Если вы в курсе, то машина никогда так и не заработала в полную силу: то есть валы крутились, диски с цифрами — тоже, но качественного прогресса этот механический монстр не дал. Так и ваши реле — быстродействие их низкое, несколько десятков хороших расчетчиков справятся быстрее, а ломаться ваша машина будет часто…

— Я понимаю, что это не совсем ваш профиль, господин полковник, — не унимался я, — но, может вы подскажете о использовании релейной вычислительной машины для расчета координат при артиллерийской стрельбе. Я понимаю, что она займет большое помещение, и на броненосец ее не поставишь, но, может быть, перспективно использовать ее для расчета таблиц стрельбы фортов Кронштадта?

— Я не артиллерист, — заметил полковник, — но мне кажется, такие таблицы давно рассчитаны и, в какой-то мере эффективность стрельбы кронштадтских позиций охладила пыл англичан, когда они мобилизовали свой Гранд Флит и хотели послать его бомбардировать Петербург после обострения обстановки на южной границе Империи. Поняв, что это не Александрия, которую они разнесли в клочья огнем с моря, гордые бритты отказались от этой идеи, узнав, насколько защищен Петербург орудиями фортов Кронштадта.

Да и с артиллерией ничего не выйдет — существуют линейки и планшеты, которые проще и лучше подходят артиллеристам, а фарватер Финского залива давно пристрелян береговыми батареями. Мы еще поговорили о математике, но уже стало ясно, что идея с релейной вычислительной машиной еще не созрела — ей нечего делать в этом времени.

Вот такой бывает "горькая участь попаданца" — он думает, что аборигены будут слушать его, раскрыв рот и внимать каждому слову новоявленного "гуру" — ан нет, им его прорывные технологии и вовсе не нужны, не созрело еще до них общество. Вот в 30-х годах 20 века вычислительная машина Штибица на четырех с лишним сотнях реле была востребована, пусть и на одно действие уходило около минуты. Быстродействие удалось повысить, доведя количество реле до полутора десятков тысяч, но уже были на подходе ламповые ЭВМ и релейные машины тихо умерли. А ведь во время Второй мировой войны усовершенствованная машина Штибица, сотрудника американской компании "Белл", участвовала в опытах по обеспечению противовоздушной обороны, а ее последняя модель так и называлась "баллистическая", видимо, не надо говорить, почему.

Потом полковник-шифровальщик ушел, а я остался в кабинете Агеева. Агеев смотрел на меня сочувствующим взглядом:

— Ну вот видите, дорогой Александр Павлович, все же надо предварительно обращаться к специалистам, — сказал мой будущий начальник (а может уже и нынешний, с чего это он мне предложил принарядиться перед визитом к генералу Обручеву), — а то бы конфуз мог выйти в кабинете Николая Николаевича. Но мы туда все равно отправимся, поскольку вы должны собственноручно подать прошение о приеме на службу (моя виза на бумаге уже есть и она, как вы можете убедиться, положительная).

Потом мы прошли в кабинет Обручева, где полковник Агеев официально представил меня как кандидата на должность его зама по техническим вопросам, а я подал генералу бумагу с визой Сергея Семеновича.

— Ну что же, молодой человек, прошение ваше будет рассмотрено сегодня же, поскольку мне через час назначен доклад Государю, в том числе и о технических разведочных делах, — сказал генерал, принимая мое прошение о приеме на службу. — полковник Агеев сегодня же проинформирует о решении Его Императорского Величества относительно вашей кандидатуры, и, если решение будет положительным, ознакомит вас с первым заданием. И вот еще что, поскольку вы у нас известный изобретатель, хочу предупредить, что все ваши изобретения, сделанные в период нахождения на государственной службе и имеющие военное значение, будут принадлежать Российской Империи. Естественно, в том случае, если они будут оценены как имеющие пользу для военного дела. В таком случае за передачу прав по изобретению вам полагается денежное вознаграждение, продвижение по службе или награждение орденом. Надеюсь, вам это понятно? Услышав, что понятно и я согласен послужить на благо Отечества, генерал кивнул головой и дал нам осознать, что аудиенция окончена.

Про себя же я подумал, выходя из кабинета Начальника Главного Штаба, что как же хорошо, что привилегии на СЦ, ТНТ, да и газовую маску были получены до моего поступления "под крыло" Агеева. Кстати, а ведь он мне обещал свободу творчества и патентование изобретений. Как же так? Видимо, полковник понял, какие сомнения меня терзают:

— Александр Павлович, когда мы с вами говорили о ваших правах на военные изобретения, я имел в виду, что ваше авторство, безусловно, будет сохранено, хотя, возможно, некоторые изобретения будут засекречены, — убеждал меня полковник в ответ на напоминания о нашем предварительном разговоре, — Но вы же получите за них вознаграждение, не так ли?