— Мне кажется, она не насмехается — она уже в открытую с удовольствием ржёт надо мной.

На такой «веселой» ноте мы закончили прием пищи.

На протяжении всего дня Кристина мне звонила еще не один десяток раз, но понять трубки я так и не соизволила. Может это и не правильно, — заставлять сестру нервничать — но поделать с собой я ничего не могу. То ли обида, то ли страх руководит мной.

— Как тебе фильм? — спросила Злата, после того как мы вышли из кинотеатра.

— Увлекательный, — ответила я, сказав первое пришедшее на ум слово. В суть фильма я так и не вникала, да и на экран смотрела через раз…

— Понятно всё с тобой, — ухмыльнулась подруга, приняв слово за: «фильм, я не смотрела».

На улице уже давным-давно стемнело, поэтому продолжать спонтанный выходной нет смысла. Выходной выходным, а учебу завтра никто не отменял.

Попрощавшись с подругой, я решила пойти домой самым длинным путем. Через набережную и два парка, к счастью погода это позволяло.

Ты сам меня нашел,

Ты сам с ума сошел.

Ты сам любовь дарил,

Ты сам my heart разбил.

Ты сам мне нагло врал,

Ты сам потом страдал.

Ты сам с огнем играл,

Ты сам и проиграл.

Автор: Лё Ля

Не знаю, откуда это стихотворение, но приелось оно ко мне знатно. Память у меня можно сказать фотографичная, поэтому запомнить мне его не составило особого труда.

Вот, что-то есть в этих строках, которые заставляют задуматься о моей жизни. Сейчас пока не понятно, что именно, но думаю, со временем всё станет ясно.

Сзади раздался сигнал автомобиля.

Глава 9

За те секунды, за которые я машинально поворачивалась к источнику звука, я успела почувствовать огромный водоворот чувств — и это в основном разные стадии страха. Если это кто-то из моих «врагов», то нужно быстро придумывать план отступления. Ни извращенцев Антона и Назара, ни кого-то из «великолепной» четверки и никого другого, видеть я не хочу.

Стоило мне лишь подумать о плане отступления, как послышался вопль Соколова:

— Ник, стой!

Нет! Нет! И еще раз нет! Я не собираюсь стоять и уже тем более тратить время на этого жалкого представителя семейства пернатых! Ни хочу! После того, что он мне сделал, он не имеет права не то, что разговаривать со мной, просто стоять рядом, ему не дозволено!

Я помню, как вчера всё его издёвки в мой адрес. Как он перед десятками учеников той злосчастной школы называл меня «толстухой», «уродиной» и всеми синонимами этих слов. Прекрасно помню, как после этого вся в слезах бежала в дальний туалет, чтобы хоть немного привести себя в порядок и с гордостью проглотить издевательства, но даже там мне этого не давали сделать. Девочки, которые также считали себя «королевами мира» продолжали травить меня, опуская еще ниже.

— Да стой же ты! — развернув меня за руку, продолжал Саша.

— Что тебе от меня надо!? Я не хочу, ни видеть тебя, ни разговаривать с тобой, ничего! — сказала я и, вырвав свою руку, развернулась и ушла.

Я наивно думала, что смогу вот так просто уйти! Вот этого поворота я даже не представляла. Саша закинул меня на плече. Я начала брыкаться, бить его по спине, дрыгать ногами. Подойдя к дверям он, можно сказать, запихнул меня в автомобиль. Заблокировал дверь и обошел машину сев на место за рулем.

— Давай поговорим. Можешь мне нормально все объяснить. Что ты имела в виду, там, возле паркинга, — повернувшись ко мне, сказал Саша.

— Соколов, ты реально такой тупой или претворяешься? — все меня теперь не остановить, — Ты блин, издеваешься? Хорошо, просвещу тебя, в НАШЕ прошлое, — слово «наше» я выделила, — Хотя, чему я удивляюсь, ты даже имени моего не знал, что уж говорить про фамилию. Я Вероника Князева… «Жиробас-Барабас», не очень приятно познакомиться Пернатый! — сказала я и, скрестив руки под грудью, смотрела вдаль, чувствуя прожигающий взгляд.

— Что? Не может быть!

— Что, не ожидал увидеть меня такой красивой? Конечно, я же всю жизнь была для тебя игрушка, главная цель для насмешек, так? Ты же любил издеваться надо мной. Тебе нравилось стебать меня. Высмеивать. Тебе же так нравилось, смотреть, как все ржут надо мной. Тебе же нравилось, когда я убегала в дальний туалет и запиралась там, в истерике, — я говорила и сдерживалась из последних сил, но у меня плохо получалось, и обида дала о себе знать слезами, — Тебе же нравилось забирать у меня еду. Тебе ж, нравилось, обливать меня компотом. Тебе нравилось доводить меня до такого состояния. И только Кристина знала, как я убивалась дома.

— Знала и знаю, — раздался на заднем сидении голос сестры, я прям, вздрогнула и, повернув голову, увидела её и Богдана, Демьяна не было.

Зашибись! Круто, ничего не скажешь!

— Класс! Я, наконец, преодолела самый тяжелый для меня разговор. Теперь вы все всё знаете! Что же вы тогда оба молчите!? — не выдержала я такой обиды я, — Давайте начинайте ржать и угорать, как делали это всегда! Вы оба не изменились, как были идиотами, так ими и остались, — сказала я и, закрыв лицо ладонями начала плакать.