– Воспитанная девица из приличной семьи не будет пить с мужчинами.

– А почему?
– нет, до Лики сегодня реально всё трудно доходит.

Ну, алкоголь вреден и вот это всё, ага, но мужчины-то причём? Она ж только пила, и ничего больше? Ну, пела ещё, но это несчитово. Даже не танцевали, дома такая вечеринка непременно была бы ещё с танцами. И какое-то продолжение с кем-нибудь вдвоём - не факт, но могло быть. А здесь - ничего не было, это точно.

– Потому, что так поступают только уличные девки, - с готовностью сообщила Туанетта.

– Да ладно, - усомнилась Лика.
– Мы ж не трахались ни с кем из них, причём тут уличные девки?

– Ещё только этого не хватало, - Туанетта поджала губы и уставилась в потолок.

– Монсеньор жених был слишком пьян, Пират - это Пират, его нахрен, хоть и поёт хорошо, Орельен - это друг, а преосвященство, я думаю, не трахается. Хотя он красавчик, конечно.

– О духовных лицах так не говорят.

– Я ж не ему это говорю, а вы с Жакеткой не проболтаетесь, - пожала плечами Лика.
– И вообще, вы зря ушли, было круто, Жакетта, скажи же, что круто?

Жакетта только вздохнула.

– Да я просто не понимаю, как вы там остались пить с четырьмя мужчинами. Вы ведь не знаете, что у них на уме?
– продолжала увещевать Туанетта.

– Да ничего у них на уме, - наморщилась Лика.
– Когда на уме, оно капец не так выглядит. Эти четверо - белые и пушистые. Один слишком важный, для второго меня не существует, третий балбес, хоть и зайка, а четвёртый - преосвященство. Ну вы о чём вообще?

– Хотите сказать, вам доводилось видеть опасных и вы видите разницу?
– Туанетта как-то странно на Лику посмотрела, но у Лики как раз заныла голова, и разбираться было не с руки.

– Да ладно. Зато пели-то как! Я ещё хочу. Буду требовать сегодня продолжения.

– Воспитанная дама ни от кого ничего не требует, - вздохнула Туанетта.

– О, точно. Воспитанная дама - это такая, блин, кукла реборн. Не кусается, не ругается, звуков не издаёт, проблем не создаёт. Только пьёт и писает. И ещё красивая. И десять детей рожает.

– Что за кукла?
– вытаращилась Жакетка.

– Да дома такие были. Не у меня, у подружки младшая сестрёнка, а ей на новый год заказали такую куклу. Она как настоящий младенец - даже на ощупь похожа немного. Пищит, в неё можно налить воды - типа покормить, а внутри у неё ёмкость, из которой эта вода в соответствующем месте потом вытекает. Короче, чтобы девочки не испытывали иллюзий относительно своей будущей судьбы, - ехидно добавила Лика.
– Вот скажите, Туанетта, вы собираетесь рожать десять детей?

– Если господь пошлёт мне замужество, то и детей тоже пошлёт, я буду об этом молиться. Долг жены - дать мужу наследника.

– Ага, десять наследников. А потом думать, чем их кормить, во что одевать и как учить. Ещё и молиться. Нет, я не буду, пусть оно как-нибудь само. И вообще, я спать хочу. Вы не могли бы пойти и сказать, что я сплю, и меня разбудить не удалось? Ну там, похмелье, все дела. Можете сказать, что я послала вас далеко и по буеракам, с похмелья все так делают, это точно, инфа проверенная. Кстати, там Принц-то проспался? А то пил ещё побольше, чем я.

– Анжелика, монсеньор велел привести вас к завтраку. Без возражений. Жакетта, ты сможешь помочь госпоже Анжелике встать?

– Смогу, - вздохнула Жакетта.
– Ложитесь, госпожа Анжелика. Сейчас проведём ещё одну процедуру.

Орельен, наверное, проспал бы до вечера, но его разбудил камердинер Ландри. Парня назначил на это место Анри со словами, что виконту, даже безземельному, положен слуга, и нечего тут. Ландри был сыном счетовода, одного из подручных господина Греви, управляющего, то есть - происходил из семьи, где встречались грамотные и образованные люди. Он любил читать книги, особенно - истории про приключения, и в этом вопросе у них с Орельеном было полное понимание.

Он с грехом пополам научился хитрой премудрости - одеванию-раздеванию господина виконта, и долго недоумевал - зачем человеку столько курток и штанов, и всяких других штук, когда достаточно одной хорошей куртки, одних прочных штанов, одних крепких башмаков, пары рубах и шляпы? Но жизнь при Орельене была намного более приятной и свободной, чем в отцовском доме, поэтому Ландри не слишком роптал - не дай господь вернут обратно.

Орельеновой магии он боялся, как грома небесного, и чуть что - слёзно просил не превращать его в жабу. Орельен не мог понять - почему именно в жабу, и если на то пошло - жабы не самые плохие создания в этом мире. Но Ландри был непреклонен - в кота можно, в собаку - тоже, а в жабу - не надо.

Сейчас вид у парня был такой, будто ту жабу ему обещал кто-то другой. Он сказал, что нужно встать и пойти, монсеньор ждёт.

Ну, раз монсеньор ждёт, надо отскребаться от кровати и идти.

Ландри помог одеться - у самого Орельена после вчерашнего гулянья ни один шнурок в дырку не попал, а для того, чтобы зашнуроваться магически, тоже нужна более ясная голова. Тут хочешь - не хочешь, а пожалеешь, что не целитель и не умеешь снимать похмелье. Придётся лечиться старым добрым способом - подобное требует подобного. Они же вчера не могли выпить всё вино Анри, у него должно остаться ещё.